– Хорошо сказано, чужеземец, – снова улыбнулся Танкред. – Идем.

Он повернулся, взмахнув полой черной мантии, и указал рукой направление.

Бойс не без опаски двинулся за ним следом. Сбоку от него шел Гийом, по-волчьи скалясь из-под висячих усов, а с другой стороны – Годфри Длинноногий.

– Сейчас мы узнаем о тебе правду, шпион, – сказал Гийом. – Шагай!

За дверью, через которую на возвышение входил Танкред, сквозь толщу стены поднималась узкая лестница. Оглянувшись, Бойс обнаружил, что все, кто присутствовал в зале, двинулись следом. Женщины осторожно взбирались по ступеням, придерживая длинные юбки унизанными перстнями пальцами. Мужчины шли за ними, о чем-то перешептываясь. От стен эхом отдавались голоса и шорох ног по камню.

Это продолжалось долго. Бойс начал подозревать, что они поднимаются на вершину самой высокой башни Керака. Сквозь узкие окна он видел туманную равнину, простершуюся далеко внизу; последние кольца магического огня угасали вокруг подножия утеса, словно радуга в тумане. А на другой стороне долины виднелись дымчатые огни Города, скрытого зеленовато-голубыми облаками.

Здешнее освещение не менялось с момента пробуждения Бойса. Существуют ли вообще день и ночь в этой невероятной стране, или же туман и горы всегда залиты одним и тем же неярким светом?

Наверху открылся сводчатый коридор. Бойс, шагавший между двумя стражами, преодолел последние ступени и двинулся следом за широкой спиной Танкреда. Голоса стихли, даже шороха подошв не было слышно. Все шли практически на цыпочках, и Бойс слышал рядом частое дыхание Годфри. Кем бы ни была Пифия, обитатели замка явно относились к ней с благоговейной робостью.

Коридор закончился. Пурпурные бархатные портьеры, расшитые орнаментом в виде серебряной паутины, скрывали то, что находилось дальше. Танкред тронул блистающей каменьями рукой тяжелые складки и повернулся. Послышался шорох, и по толпе пронесся короткий вздох.

– Ступай, чужеземец, – низким голосом проговорил Танкред. – Ступай и предстань перед Пифией.

Бархатные занавеси раздвинулись, и Бойс содрогнулся, обнаружив, что Гийом с Годфри больше не держат его за руки и он остался один лицом к лицу с Танкредом и неизвестностью. Потом он увидел то, что скрывалось за дверью, и все прочие мысли вылетели из головы.

Бойс был готов обнаружить что угодно за портьерами, но уж точно не это – не каменную комнатку, заполненную странной огненной паутиной…

Эта паутина сразу бросилась в глаза. Светящиеся нити сплетались в постоянно движущуюся замысловатую сетку.

Живая сетка – вернее, живая клетка.

И внутри этой клетки из огня находилась женщина. Нет, мраморная фигура. Нет, все-таки женщина, хотя он не мог с уверенностью определить, из воска она, из камня или из плоти. Во всяком случае, он был уверен, что она неживая. Живой была окружавшая ее клетка, но в самой женщине не ощущалось ни жизни, ни тепла.

Она стояла неподвижно, точно статуя, сложив перед собой ладони, лицом к толпе. Длинное платье было мраморно-белым, как и лицо, и такие же белые волосы падали на плечи.

Черты лица были столь совершенны, что казались почти нечеловеческими, – ни один смертный не обладал столь безупречной внешностью. Глаза были закрыты, губы тоже плотно сомкнуты, и казалось, они вообще неразделимы. Бойс подумал, что никогда еще не видел столь холодного, столь безжизненного существа.

Сперва в каменном зале не было слышно ни звука. Затем Бойс различил едва заметное жужжание, исходившее от клетки, как будто тихо пели ее огненные прутья. Толпа за его спиной молчала, затаив дыхание, а женщина-статуя, казалось, была вообще не способна произносить слова.