Как и большинство людей, Александр имел самое необходимое и даже излишек этого самого необходимого. Но для того, чтобы существовать, ему приходилось работать, выполнять различные бытовые обязанности… Это было не так уж и тяжело, но… Серый считал, что «игра не стоит свеч». Он не был лентяем, в классическом понимании этого слова. Его раздражала бессмысленность существования и то, что для этого бессмысленного существования необходимо что-то делать.

В результате же принятия спиртных напитков раздражение уменьшалось. В определенный момент оно пропадало полностью, и появлялась эйфория, создающая настроение, что все не так уж и плохо, а может быть, даже и совсем хорошо.

Однако, каждое действие рождает противодействие. И когда эта эйфория пропадала, то наступала расплата в виде похмелья, когда осознание бессмысленности существования усиливалось и многократно усугублялось страданиями физического и психологического характера.

Серый поехал в Неизвестность не столько потому, что так уж хотел оказаться в неизвестности, а потому, что он очень не хотел оставаться в «известности».

Не устраивала его реальность, а изменить ее или сделать приемлемой, он не мог. Если Ферта реальность не устраивала по причине того, что она не была правильной, по его мнению, то Серого реальность не устраивала вообще.

Понравилось Александру название станции, вот он и решил туда отправиться. И в отличие от Ферта, Серый именно решил поехать в Неизвестность. Никакое подсознание тут на него не действовало. Или действовало, но скрытно, как, собственно, оно всегда это и делает. Молча. Без объявления войны.

Можно было бы поехать и куда-нибудь еще. Разницы особой не было. Да и какая разница может быть для того, у кого единственным желанием было желание уйти от реальности?

К рассвету щенка не стало. Ванин и Музыкант ушли к скалам, вырыли небольшую яму. Положили туда забинтованного щенка. Сергей опустился на землю и закрыл лицо руками.

– Сереж, ну не расстраивайся так, ничего не поделаешь уже, – тронул его за плечо Музыкант.

– Катя права. Это алтарь, – шепотом сказал Сергей. – Ты знаешь, я больше никогда ничего просить не буду. Никогда. К черту такие желания! Ведь так и в жизни получается. Захочется чего-нибудь, а иной раз так проявится, что думаешь – лучше бы никак не было, чем так, как получилось…

Александр сидел под деревом. Он медленно поднял бутылку и посмотрел сквозь стекло на занимающийся рассвет. Помянув щенка большими последними глотками, не особо при этом, огорчившись, Серый дождался, когда Музыкант с Ваниным не спеша удалились, и пошел к морю. Он заплывал так далеко, что отель становился небольшой светлой точкой, и возвращался обратно. Пока не обессилел.

Вернулся в отель уже утром. Никто в ту ночь так и не ложился спать. Королев пил кофе в столовой. Ферт часто курил, ходя по периметру большого бассейна. Катя сидела возле огромного цветника и в смятении срывала высокие травинки, бросая их обратно на газон…

– Пойдемте завтракать! – позвал всех Музыкант. – Что случилось – то случилось. Все. Этого больше нет. Это прошлое.

Ванин поднял красные, опухшие от слез глаза и робко пошел за Музыкантом. Именно Сергей тяжелее всех перенес смерть щенка, словно тот был близким и родным существом.

Серый прошел в столовую вслед за ними. Он думал. Не о щенке, не о том, что делать дальше, не о прошлом и не о будущем. Александр попал туда, куда стремился, и имел то, чего хотел. Никаких препятствий для того, чтобы пить, больше не было.

Накануне он перетащил из столовой к себе в номер две дюжины бутылок. С любовью расставил их в небольшом холодильнике, на секретере, на резном маленьком столике…