– Что ты городишь? – громче спросил Саша. Он как раз повернул с широкой дороги на узкую извилистую, сбросил скорость. – Что за язык?

– Тот, кто поставил восток на якоря, обманул всех! Самонадеянные вальзы перегрызлись за право на коронь, их анги – за место у престола зенита. – Милена прикрыла глаза, ощущая испарину на коже. Резко рассмеялась и добавила с проснувшейся злостью: – Непогрешимая Тэра – та еще лгунья. Прорицатели, ненавижу их дар! Жажду – и презираю. Вся их власть сосредоточена в несбывшемся, потому им посильно перевернуть мир. Но жалкая тварюшка Ружана способна зарезать её всемогущество Тэру, потому что не содержит значимых мировых переменных. В большой игре она – менее блохи. Для прорицания так мала, что блики на поверхности шара судеб её застят… Но почему я здесь? Случайно ли это? Она выгнала меня при Черне и Бэле, при всех. Знала, что я постараюсь вернуться и полезу в бой.

– Милена!

Вздрогнув, Милена отвлеклась от рассуждений и обратила внимание на Маришку. Та уже покинула машину и даже осмелилась прикрикнуть. Сейчас тихоня как раз краснела от смущения и запиналась, уговаривая простить и понять: неудобно заставлять себя ждать, тем более так долго.

Новое место оказалось весьма приятным. Мягкие изгибы дорожек, свободно растущие деревья, пушистая хвоя, сохранившая свежесть и прелесть даже поздней осенью. Дом вроде в два яруса, деревянный, с красиво скошенной неравноплечей крышей. На застекленной веранде теплый желто-розовый свет, тени густые, охристые. Блики пестрой попоной накрывают вторую машину, высокую и большую. В салоне сидит миниатюрная женщина – и ругает несчастного Сашу, который, бедолага, оказался без вины виноват.

– Это что? Конкурс красоты разразился в Сызрани? Или новая надежда чухонского баскетбола гоняет шары под кофточкой? Как ты мог, зная все, среди ночи поднять нас и заставить нестись сюда без малейшей причины! На что-то надеяться, спешить…

Маришка бочком подкралась к веранде, готовая отстаивать почти незнакомого Сашу и неизбежно огрести шишки от обеих сторон обыденного семейного скандала.

На заднем сиденье большой машины устроились два пацана, старший был совсем худеньким и длинным, Милена сразу подумала: он как переросток краснобыльника. Вздумал дотянуться до неба, но сил не рассчитал. Младший, крепко сбитый и круглоголовый, расти вверх не спешил, зато буквально светился настоящим, полноценным здоровьем тела и духа. Сейчас он успешно игнорировал перебранку родителей, вынуждающую брата бледнеть и прислушиваться. Круглоголовый помахал рукой незнакомым тетям и дернул брата за руку, предлагая поиграть в машинки.

– Ты мог бы стать славным вальзом, – улыбнулась Милена, бесцеремонно забираясь на заднее сиденье и принимая у младшего из пацанов машинку. – Я ехала и думала: если все так плохо, как я увидела, отчего мальчик еще жив? Сделано без жалости, на смерть. Но ты держишь его. Ты сильный, пока что справляешься. Вот разгадка.

– Я буду машинным директором, – круглоголовый не желал делаться непонятным вальзом, – буду строить красивые машины.

– Такие? – уточнила Милена, рассматривая ту, что получила на время.

– Красивее, – «р» выговаривалась нехотя, но слова с этой буквой нравились пацану, он рычал громко и длинно. – Водородные. Летающие. И чтобы всем было весело.

Конец ознакомительного фрагмента.