Для него одаривать полезных и верных ему людей было приятно и не трудно, но Саша и Алена такого испытания не выдержали. Они понимали, что без него так жить никогда не смогут, но, уже вкусив эту легкость и беззаботность, отказаться от нее были не в силах.

И Дима, радостно объявляющий Сашу своим названным братом, оказался для них больше, чем друг. Он стал негласным господином, покровителем. Саша выполнял любые поручения, частенько бил себя в грудь и утверждал, что за Диму он готов и в огонь и в воду. Они оба называли это настоящей мужской дружбой. Дружбой, где Дима между делом платил, а Саша выполнял. И Алена, как самая настоящая Ева, вкусив яблоко, первое время этому союзу потворствовала, как только могла. Жизнь расцвела для нее яркими красками. Никто больше не укорял ее в нежелании работать, не было необходимости постоянно обдумывать, что есть завтра на ужин.

Однако цена благополучия оказалась не слишком приятна. Саша, также по-своему вкусив иную жизнь и глядя на опыт Димы, ощутил себя должным следовать его поведению и изменил своей жене. Не то, чтобы он испытывал в этом необходимость, он попросту не хотел отставать от своего «старшего брата», показывая тем самым, что он мужчина тоже во всех отношениях достойный, исполненный таких же свободных взглядов. И Дима поступок оценил. Ему доставляло странное нездоровое удовольствие смотреть на падение окружающих его людей. Он видел в этом закономерность, неизбежность. Но королем такой жизни считал именно себя. По самой обычной причине – он мог все оплатить.

Алена простила своему мужу измену после его долгих просьб помириться ради детей. Ради детей действительно можно было поступиться гордостью, и не стыдно объяснить родственникам, подругам, и даже себе. Они оба вцепились в эту версию – каждый по своим мотивам. Саша осмелел и начал открыто заявлять знакомым, что жену больше не любит, и она это знает, а живут они вместе ради детей.

Ольга, не знала всех подробностей их жизни и старалась быть приветливой с такими важными для Димы друзьями. С Аленой они по-женски нашли общий язык, обсуждали детей и текущую беременность, вели совместное хозяйство в финском домике.

Однако запланированная на июль свадьба больше не казалась Ольге нормальной идеей. Она сочла, что, будучи беременной, уже не нуждается в театрализованном представлении.

– Если мы захотим, потом всегда успеем пожениться официально, – сообщила она Диме свое решение. Он расстроился сорванным планам, развел руками, а потом весело, с многозначительной улыбкой ответил:

– Эх, женюсь я, все равно женюсь!

Мы не заложники матрицы судеб,

Делай, что должен, и будь, что будет.

(ANIMAL ДЖАZ)5

Ко дню вылета в Екатеринбург Вероника подошла в состоянии неопределенности, как и накануне корпоративного праздника, ставшего решающим для нее. Эмоции снова метались из стороны в сторону. Она с горькой усмешкой рассуждала, что теперь-то состоит в своих идеальных отношениях, где нет места определенности и границам. И ощущала неимоверное удовольствие от этого. Вероника наслаждалась и ненавидела себя, за то, что не способна на скромные, спокойные отношения, а тяга к интригам, будоражащим ее – непреодолима.

Она радовалась тому, что не ошиблась в своих ощущениях, выбрав Диму – именно он неуловимостью все больше и больше укреплял ее уверенность в идеальности для нее. И в этих странных отношениях Вероника приняла решение – не задавать вопросов, не строить планов, а плыть по течению и наслаждаться моментами, несмотря на серьезное желание прожить с Димой всю оставшуюся жизнь. Ей казалось, что для них обоих такое нестандартное поведение по отношению друг к другу является естественным и нисколько не противоречит желанию быть вместе так долго, как это возможно.