– Стоп! – Чужинов выкинул в сторону руку так резко, что Егор наткнулся на нее, как на шлагбаум. – Замри.

Шоссе показалось в просвете между деревьями уже давно, но они долго шли вдоль опушки березовой рощи, пока наконец не оказались на этой возвышенности. Глядя на серое от усталости лицо мальчишки, Глеб подумал даже, что перестраховывается. Но нет, все он сделал правильно, и ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться в своей правоте.

– Что там, Глеб? – Егор воспользовался первой же возможностью, чтобы без сил свалиться на траву.

– Ничего хорошего, Егор, ничего хорошего. Пойдем отсюда и постарайся не шуметь.

– Там тоже есть эти твари?

– Как ты их назвал? «Твари»? – От Егора Чужинов впервые и услышал слово «тварь» в отношении этих существ. Позже выяснилось, что так их назовут повсеместно. – Да, Егор, есть. По крайней мере они там были.

С возвышенности, на которой они находились, хорошо просматривалась лента шоссе и автобусная остановка на противоположной стороне, установленная на дороге, ведущей в дачный поселок. Обычная остановка, из бетонных плит, «украшенная» примитивным граффити и надписями не совсем приличного содержания. Недалеко отсюда расположен город, названный в честь советского физика-атомщика. Он тоже не гигант, но в сравнении с Ильином едва ли не мегаполис. Еще издали Чужинов обратил внимание, что совсем не слышно звука моторов несущихся по шоссе машин.

То, что он видел сейчас, объяснило сразу все: возле остановки стоял автобус, старенький ЛАЗ. И выглядел он в точности таким же, как и те, которые Глеб наблюдал у моста при въезде в Ильино: без стекол, с распахнутыми дверьми и выбитыми окнами. На неровных бортах автобуса и рядом с ним на асфальте хватало пятен и потеков. Это не могло быть не чем иным, как кровью.

Некоторое время они шли вверх по течению мелкого ручья, вспугивая стайки мальков. Глеб тогда еще не знал, что нюх у тварей ничуть не лучше человеческого, и решил таким образом спрятать следы. Наконец ручей вывел их к небольшому озерцу, и им поневоле пришлось выйти на берег.

Егор сразу же рухнул на землю:

– Глеб, давай отдохнем, я больше не могу.

– Конечно, отдохнем, Егор. Ты ноги закинь на эту кочку, пусть от них кровь отхлынет. Если хочешь, вздремни, я покараулю.

«Мальчишка устал, устал до такой степени, после которой наступает полнейшая апатия ко всему происходящему вокруг. Даже к собственной жизни и смерти, и это применимо ко всем, кто бы ни был и какой бы подготовкой ни обладал. Пусть отдохнет», – думал Глеб, пытаясь сообразить, что же им делать дальше. Неужели Кошелев был прав и беда пришла сразу для всех? Знать бы наверняка и действовать уже от этого.

– Глеб, а как ты думаешь, там, – Егор неопределенно махнул рукой, – тоже такое происходит, как здесь?

– Не знаю, Егор, – честно признался Чужинов. – Очень не хочется в это верить. Но ты же сам слышал, что сказал твой дедушка: исходить всегда необходимо из самого плохого варианта.

Егор открыл рот, собираясь спросить что-то еще, когда Чужинов шепнул:

– Тихо! Замри! – И следом: – Дай-ка мне твой пистолет. Только постарайся не делать резких движений.

Мальчишка заметно напрягся и протянул ему оружие. Причем не стволом вперед, даже замечание ему делать не пришлось. Глеб осторожно выпрямился, вытянул вперед руку с пистолетом, подставив ладонь другой под рукоять, прицелился. Выстрел прозвучал негромко, как будто переломился под ногой толстый сухой сук. Подхватив ружье, Чужинов отошел куда-то в сторону и вскоре вернулся, держа за уши зайца.

– Вот нам и обед сам в руки пришел. Зайчатину пробовал?