Гремела «Славянка», танцующие, инстинктивно почувствовав превосходство необычных гостей, отошли в сторонку, освобождая танцплощадку, будто бы вошедшие собирались там танцевать. Все заинтересованно глядели на тех, о ком с послеобеденного времени говорилось уже достаточно много, о которых уже даже создалось какое-то впечатление. И вот они стояли здесь, в дверях городского ресторана, рассматривая помещение, бойко и патриотически играющий ансамбль и публику. Ну разумеется, разумеется, они и публике позволяли рассматривать себя – ведь все-таки чужие, приезжие, остановились в дорогих гостиничных номерах. Кто они? Откуда? Вот и позволено сейчас об этом гадать. Гадать – но и только. К странным гостям, Вечному Деду и Шпиону, подскочил метрдотель, поклонился и указал на столик, зарезервированный собакой. Столик был роскошно сервирован, оставалось только усесться. Шпион и Вечный Дед еще раз оглядели публику. Казалось, они нюхают воздух, как это делал Фокс в картине «Место встречи изменить нельзя». Фокс принюхивался к воздуху, чтобы почувствовать, нет ли вблизи опасности. Разве странные гости тоже чего-то опасались? И если боялись – то чего?

Возможно, те, кто видел и помнил «Сибириаду» Кончаловского, тоже углядели в одном из чужаков Вечного Деда. Да, у этого незнакомца тоже были обильная борода, пышные брови, длинные космы. Да, незнакомец был одет весьма небрежно, но истинный знаток сразу смог бы сказать, что это такой стиль, что все вещи на нем очень дорогие и только отдаленно напоминают скромный костюмчик. Этот Вечный Дед был рослым, могучего телосложения. Шпион рядом с ним выглядел мальчишкой, зато по одежде Шпиона сразу можно было определить, что она сшита в элитарном салоне. Шпион был небольшого роста щуплым очкариком, нагруженным двумя сумками и несколькими фотоаппаратами. Зачем тащиться в ресторан с несколькими сумками и фотоаппаратами, было известно только самому Шпиону. Он казался разговорчивым, оборотливым и любознательным, ведь недаром режиссер дал ему такое прозвище. И всем посетителям с самого начала было ясно, что Шпиону понравилась сидящая в одиночестве актриса Соня Гардина. Это стало ясно, как только зазвучала «Славянка». Еще до того, как занять место за своим столиком, Шпион уже хотел поспешить к Соне, и Вечному Деду приходилось удерживать его за руку. С метрдотелем разговаривал только Шпион, а Вечный Дед не произнес ни слова, кто знает, может быть, он вообще не знал русского, может, приехал из далеких стран. Разве в далеких странах не могут жить старики, похожие на Вечного Деда Кончаловского?

Понимая, что одному с заказом Шпиона не управиться, метрдотель подозвал на помощь Оленьку, и теперь они оба бегали трусцой, поднося дополнительные закуски и напитки. Но, как ни странно, пока Шпион был занят переговорами с официантами, на Соню Гардину как зачарованный начал глядеть и Вечный Дед. Кто его знает, что он такое в ней углядел. Может быть, в Сонечке действительно имеется нечто необычное, и чужаки это подмечают, может, местные слишком привыкли к тому, что она почти каждый вечер после спектакля сидит здесь и на столике перед ней – водочка, кофе и сигареты. Может быть, что местные на самом деле привыкли. А Шпион и Вечный Дед глядят на Соню во все глаза. В зале находятся и другие женщины, но эти двое смотрят только на Соню. Может быть, потому, что Соня сидит одна, может быть, потому, что это так романтично: солист ансамбля исполняет «Две свечи» Шуфутинского, песня звучит в ресторане провинциального русского городка, за столиком у окна, за которым стемнел теплый майский вечер, сидит одинокая, красиво печальная девушка, и ее профиль обрамляет легкий дымок сигарет. Красиво и печально. Может быть, из-за этого оба странных гостя городка пришли в такой восторг. Может быть, из-за этого Шпион не выдерживает, оставляет сумки и фотоаппараты на свободном стуле и идет пригласить одинокую, печальную девушку на танец.