– Мама? –Киракия вынырнула из-под воды с очередным вопросом. Ири мотнула головой, подав ей знак, и Кира новь подставила ей свою голову, позволив продолжить ухаживать за своими волосами. – Мама, а можно мне не называть Юанэ мамой, когда я встречу её в Храме?

– Нет, Искорка. –отвечала Ири, поправив ей локон промокших волос. – Нельзя. Юанэ – Старшая Мать. Все называют её мамой, Кира.

– Но она не моя мама. –в типичной для себя манере, запротестовала Киракия. – Она даже не была папиной женой!

– Она – наша духовная мать, Кира. -терпеливо пояснила Ири, взяв дочку за руку, и заставив повторить движение, которым она укладывала омытые волосы. – Чти её.

– Как её могут называть мамой все? –продолжала недоумевать младшая Хойен, повернувшись к маме лицом. – Дядя Жин-ран старше неё!

– Он тоже зовет её так, Кира. –чуть нахмурившись при упоминании Жина-ран, ответила Ири. Киракия по-прежнему не знала, почему мама явно недолюбливает дружески настроенного к их семье старого мастера. – Жин-ран обращается к ней "почтенная Мать".

– Но это же глупо. Как можно называть мамой… младших?!

– Кира, разве ты не слушала что я тебе говорила? –чуть приподняла брови мать. – Без Старшей Матери не было бы… никого из нас. –окончив с мытьем волос дочери, Ири принялась за свои. – Она решает, чему быть, а чему – нет. Она хранит традиции, и бережет линию всего клана, отсеивая… дурную кровь. –Киракия немного замешкалась, услышав последние слова. "Дурная Кровь" – это словосочетание было ей пока что непонятно, но она уже слышала его раньше. Акари произносили его тихо, украдкой, словно страшное ругательство или проклятие. Киракия до сих пор не была уверена, хочет ли она знать, что это означало. Она и теперь не решилась спросить.

– Она решает… -повторила она, пытаясь уложить это в своём сознании, наотрез отказывающемся соглашаться с тем, чего не могло уразуметь. – Это потому, что она разрешает или запрещает кому-то любовный танец? Разве мужчины обязаны её слушать? Они же мужчины!

– Ты всё поймешь, позже. –заверила Ири, распрямляя липнущие к обнаженному телу волосы. – Пока-что, просто прими это как есть. И не спорь с мамой. -удовлетворенно, и даже с гордостью она заметила попытку Киракии помочь ей. Повторяя её же движение, дочь нежно и неспешно разгладила волосы матери, и пусть ей не хватало ловкости и уверенности в движениях чтобы сравниться с родителем, прогресс был заметен. – Спасибо, Искорка. –Ири потянула руку за край бадьи, к полотну что свисало с небольшой полки. Киракия вновь прильнула к ней, привычно ожидая того что мама начнет сушку с нее, но Ири вручила полотно ей в руки, коротким кивком приказав сушиться самостоятельно. Киракия подчинилась.

– Но… но… Старшая Мать ведь – тоже девочка! –вновь запротестовала она, продолжая растирать мокрые волосы о уже смоченное полотенце. – То есть, женщина. Как я! Но почему ей всё можно, даже командовать мужчинами, а нам…

– Она принесла большую жертву, Кира. –прервала её мать. – Все Старшие Матери приносят большую жертву ради клана. –Киракия отложила полотенце, открыв взору мамы взъерошенные, и всё ещё влажные волосы. Ири удержала её за руку, и жестом наказала продолжить сушку. – И не трись так сильно, волосы себе повырываешь, и кожу попортишь. –добавила она, не отрывая от дочери глаз.

– Чем она пожертвовала? –сквозь мельтешение полотенца задето бросила девочка.