Живущие традициями акари, как было уже сказано, привыкли к стабильности, и исчезающей редкости перемен. Всё новое – было в какой-то степени отражением старого. Что-то действительно удивительное и необычное, как правило, было новостью или слухом, идущим с Великой Равнины, или касалось офабохири – "народы Равнин", иначе называемые тари, "чужаками".

Спустившиеся с вершин горцы, зачастую с интересом, узнавали о творящемся в "большом мире" от проезжавших через торговые пути Шен купцов, перевозчиков, курьеров и прочих путешественников. Собираемые ими новости, слухи и новинки, позже, приносились ими к вершине, где надолго становились поводами для обсуждений и осмыслений. Пусть горцы Шен и абстрагировали себя от мира Великой Равнины, но всё же, всегда было интересно скоротать время за обсуждением причудливых событий других стран и народов.

А новостей хватало. Подходящий к концу 1481 год был неспокойным, и среди вала информации каждый выделял для себя что-то, что казалось наиболее важным и интересным лишь ему самому.

Так, поговаривали что союз Шен с Конклавом трещит по швам, и что в скором времени его может не стать. Шел второй год события, которое с чьего-то летучего словца уже успели окрестить "кризисом акари". Кроме того, страна вела очередную приграничную войну на востоке, с Триумвиратом, а среди населения уже ходил слух о том, что скоро свой удар по Конклаву нанесет и Цивиум, с которым отношения в последние годы становились всё хуже. В самой столице Конклава, Крисополисе, тоже царила тревожность: вести о том, что по самым разным причинам и стечениям обстоятельств там прокатилась серия смертей чиновников и штабных командиров не внушали оптимизма. В то же время, на севере страны творилась какая-то чертовщина, которую почему-то никто не мог унять. Ходили слухи, что связано это было с "восстающими из могил мертвецами", но для ушей акари звучало это до смешного нелепо и неправдоподобно. На юге страны тоже был хаос: там вспыхивали протесты, граничащие с восстаниями, а на западе и вовсе ползли слухи об отделении части провинций в новое государство, со столицей на островах западного архипелага.

А ещё… всё чаще в разговорах о самых разных значимых для страны событиях, мелькало имя: Каин ди Алонья, или же Каин Феррер. Из всего того, что о нём рассказывали, было сложно поверить и в треть, но сомневаться в самом его существовании не представлялось возможным, ведь это был младший отпрыск принцепс-лорда Конклава, главы государства. Юноша благородных кровей, которому сейчас было чуть больше шестнадцати лет, поначалу вызывал только смешки у тех, кто впервые слышал о приписанных ему делах. Смешки, однако, со временем затихали, сменяясь у одних опасениями, а у других одобрением, а то и восхищением. По-прежнему оставались и те, кто считал истории о нём выдумкой. Пропагандой, столь необходимой Конклаву в тяжёлое время. И всё же, имя юноши бралось ими на заметку, и не раз упоминалось в разговорах жителей высокогорья.

В тот вечер полил дождь, – необыкновенная причуда природы для окончания месяца холода, уже успевшего укрыть пеленою снега все Пустоши, и даже окраины некоторых оазисов. На холодном и порывистом горном ветру Шен он был отнюдь не послаблением погоды.

Вечный мороз в вершинах этих титанических гор был, без преувеличения, опасен для жизни обыкновенного человека, – а уж попасть под дождь в этих местах, не имея надёжного и тёплого укрытия, или же, на худой конец, специального утепляющего снаряжения, – было верной смертью. Даже известные своим невероятным иммунитетом к болезням, и общей крепостью здоровья, акари Ву'Лан предпочли не испытывать судьбу, и стали срочно загонять детей по домам, готовясь к жуткой гололедице наутро.