Повернувшись к ярлу, она все-таки встретила его взгляд своим, стараясь смотреть спокойно, но Фьялбъёрн шагнул ближе, едва не прижимая к стене. Нависая почти на две головы, уперся руками в стену по обе стороны от Йанты, не давая отойти, отгораживая собой от выхода. Йанта передернула плечами, чувствуя, как внутри поднимается злость.

– Не запрещали, значит? – низко рыкнул драуг. – А ты меня спросила? Здесь я решаю, кому идти в бой, а кому пока в сторонке постоять.

– За других решай, – тихо сказала Йанта. – Я огненная колдунья, и когда соратники дерутся, в стороне стоять не привыкла.

– Привыкнешь, – пообещал Фьялбъёрн тяжелым мурлычащим голосом. – Если доживешь до времени, когда поумнеешь. Тебе что, Лирак ничего не сказал про бромдхьетте?

Лирак? Он и вправду что-то говорил о каменных чудищах и магии, но…

– Да что я сделала не так? – не выдержала, наконец, Йанта. – Можешь объяснить?

– Ты. Сунулась. В бой. Без позволения! – отчеканил Фьялбъёрн.

От его одежды горько и смолисто пахло кровью странных полукаменных существ, седые волосы растрепались по широким плечам. И до томительной слабости во всем теле захотелось положить на эти плечи ладони, чтобы понять: правда ли драуг и сам похож на камень, словно недавняя нечисть, или только кажется холодным и твердым, как выщербленный морским ветром утес. Йанта сглотнула, со сладкой тоской подумав, что сходит с ума, если после драки ей не хочется немедленно вымыться и поесть, зато невыносимо хочется проверить, кто из них не выдержит первым…

От Фьялбъёрна веяло силой. Древней, могучей силой, пришедшей из неизмеримой глубины времени. Неужели ему и в самом деле тысячи лет? Йанта всем телом ощущала давящую мощь гнева мертвого ярла. Не поддаваться… Это все корабль! Он резонирует и усиливает силу драуга… И разве что силой, бурлящей и кипящей вокруг, можно объяснить, что их взаимный гнев не мешает резкому, как вспышка, желанию, что требует шагнуть навстречу тяжелой горячей ярости, запустить пальцы в спутанное серебро прядей…

– И что? – спросила она, запрокинув голову так, что затылком прижалась к стене. – А ты хотел, чтоб я стояла в стороне? А потом смотрела в глаза твоим людям? Чтоб осталась для них… кем? Твоим… уловом? Который только для постели и годится?

Последние слова она выплюнула уже резко, злясь на себя саму, что никак не удается сохранить хладнокровие. Не вовремя она вспомнила про постель… Фьялбъёрн стоял так близко, что еще шаг – и прижмет к стене всем телом. И поддаться сейчас никак нельзя. Сомнет, подчинит…

– Для чего ты годишься – решать мне, – в низком рокочущем голосе драуга слышалась угроза. – Еще раз пойдешь в бой без позволения…

– И что будет? – ровно спросила Йанта.

Спиной она упиралась в деревянную стену каюты, но чувства просто кричали, что позади не дерево, а живая, хоть и твердая плоть, только прикидывающаяся деревом. Впереди был драуг – мертвый, но тоже странно живой, излучающий силу и жизнь. Резонанс, отражение, взаимопроникновение… Магическое чутье сходило с ума от этой путаницы, мешались ощущения живого и мертвого в чудовищной путанице. Да сними же ты хоть куртку, зараза! Пахло бы просто кровью – смогла бы отвлечься, а от этой каменной смолы голова кружится, словно от настойки на горном меду.

– Кого другого отправил бы за борт, на корм морским псам. А тебя…

Фьялбъёрн запнулся не больше, чем на мгновение.

– Тебя высажу на первом же берегу. На корабле мое слово – закон. И если ты считаешь иначе…

Он замолчал, ожидая ответа. Йанта глубоко вздохнула, стиснув зубы. В глазах темнело от желания упереться ладонями в широченную грудь и оттолкнуть, выскочить мимо, на ледяной морской ветер, который только и может охладить горящее тело. Что он себе возомнил, этот морской разбойник? Она ему что, собственность? Девица для забавы, хрупкая куколка? И все-таки… в чем-то это было справедливо. С вождем не спорят, уж этому ее в Аш-Шараме научили на совесть. Или подчиняйся, или уходи. Если, конечно, тебе это позволят по-хорошему.