Старушка на расспросы реагировала живо, без конца уводя разговор в сторону репликами о том, как в их краях чтят Канон и Совет, его оберегающий, но по сути вопроса так ничего нам и не открыла. Уперлась, ведьма старая, в свое «никуда никого не посылала» да «никто ничего не брал».

– …а коли сами найдете искомую вещь, так мы только рады будем, – завершила свою речь Ясна Фроловна, вполне себе дружелюбно улыбаясь. – Нам чужого добра не надобно. Мы своим добром богаты.

– Я вас понял, Ясна Фроловна, – натянув притворную улыбку на лицо, завершил бесполезную полемику священник. – Всего доброго.

Казалось бы, разговор окончен, и ничего мы толком не добились. Бойцы Совета даже успели рассесться по машинам. Но отец Евгений вдруг остановился, обернулся к ведьме в пол-оборота и все с той же притворной улыбкой бросил напоследок:

– Только учти, ведьма старая: если я этот Фолиант сам найду и окажется он у кого-то из твоих прислужниц, вам тут всем туго придется.

На эту неприкрытую угрозу старуха ничего не ответила, словно и не услышала она этих слов вовсе. Знай себе стоит на своем ухоженном крылечке да улыбается, разве что платочком не машет нам в след. Более того, она даже в лице не изменилась, провожая нас добродушным взглядом. Только не было в том взгляде на самом деле ничего доброго. Мы с Василием, сидя в самой последней машине, заколебались от бытовых проклятий отмахиваться. Эта карга ими как из автомата нас поливала. И ведь не предъявишь – кроме искренней злости, в этих проклятьях ничего не было. Силу свою ведьма к ним не прилагала, следовательно, и предъявить ей было нечего. Такими бытовыми проклятьями люди друг друга каждый день в могилы сводят, даже не догадываясь, как сильно бьет дурное слово и дурная мысль по человеку, особенно по родному. А самое интересное, что такие вещи к ним же бумерангом возвращаются. Сидит в итоге такой «доброжелатель» у разбитого корыта своей жизни и не поймет никак, что с его миром творится. Почему все из рук валится, откуда болезни берутся и что за финансовое проклятье вечно его преследует?

– Врет она, как пить дать! – прокомментировал ситуацию наш водитель Валера, выруливая на выщербленную дорогу.

– Да, – коротко ответил отец Евгений, уставившись в лобовое стекло. – Однако смелости этой Ясне Фроловне не занимать. Не слабее своей матери вышла ведьма.

– И не говорите, – подтвердил Валерий, выруливая на трассу. – Я ее мамашку, кстати, помню. Был случай в семьдесят девятом году, аккурат перед олимпиадой…

Байка отца Евгения интересовала мало, а потому очередной искрометный рассказ батюшки Валерия он прервал коротким взмахом руки. Дважды просить не пришлось – батюшка, судя по всему, службу свою знал назубок и понимал, когда имеет смысл балагурить, а когда следует попридержать язык за зубами. К примеру, сейчас действительно следовало помолчать – Чапай думал.

– Теперь куда? – спросил я, когда наш маленький кортеж остановился на заправке, а сами мы вышли подышать свежим воздухом. Ох, как же хотелось закурить сейчас… И чего это я удумал бросать? Сила-то ворожейская меня теперь в два счета от всех хворей излечивала, уж рака легких точно можно было не опасаться. Ан нет, и Василий настоял, и самому что-то подсказывало, что не хорошо искушать свою силу в этом вопросе.

– В доме достопочтенной Ясны Фроловны Фолианта твоего точно нет, – задумчиво произнес отец Евгений. – Нет и не было его там никогда. Мои бойцы ничего не почувствовали, да и вы с Василием, как я понял, тоже ничего не услышали. Стало быть, знают ведьмы, что к ним в руки попало. Знают и умело оберегают свою находку.