– Двести. – Коди перелистывает вкладку визора на окно с расписанием и длительностью услуг, тут же улыбаясь кому-то за ее спиной. – Ничем не могу порадовать тебя, милая. Все занято!

Он улыбается широкой улыбкой отбеленных зубов. Дайра отодвигается в сторону, ожидая, когда тот освободится и она продолжат торг. Ей нужно двести пятьдесят дларов и ни дларом меньше.

– Терра Каторе! Ждем! Ждем! – рассыпался в любезностях Коди, провожая платежеспособную клиентку. – Не правда ли, отличный день сегодня?! Такой ясный!

В помещении душно и пахнет маслами. Дайре не нравится этот запах, потому что в нем явственно ощущаются канцерогены. Рекламные буклеты этого спа-салона могут обещать все что угодно, но она-то знает, что многие компоненты не натуральные. Застала она как-то Коди за тем, что тот заполнял пустые флаконы дешевыми аналогами.

– Коди! Я прошу тебя! – Дайра мнет крошечную сумку, изо всех сил изображая молчание. – Мне очень-очень нужно! Встреча всей моей жизни!

Госпожа Каторе проплывает мимо нее, окинув оценивающим взглядом. Дайра знает, как она выглядит в этом черном платьице из прошлогодней коллекции «Миса Ова» – просто, но этим оно ей и нравится. Вещь, которая стоит каждого потраченного на нее длара.

– В прошлый раз ты давал двести пятьдесят.

– Я плачу за издержки, милая.

Никакая она ему не милая! Не надо играть с ней в эти игры и ворковать, как с одной из пустоголовых стерв. Она видела его настоящее лицо. Дайра опирается на стойку, наваливаясь на нее грудью, подтягивается к его панели, чувствуя, как задирается юбка ее платья.

– Ты брал за издержки в прошлый раз, и было двести пятьдесят.

Она забирает свой курс[1], успев заметить окно копирования. Вот ведь козел! Образы ничего не стоят без нейроактивности, если только он выложит их в сеть.

– Ты ведь знаешь, что в компании не все так гладко?

Голос Коди понижается до заговорщицкого шепота. Он оставляет попытки поймать ремешок ее курса.

– Аштарцы трясут ее все чаще! Каждую неделю там происходит что-то!

– Да хоть ежедневно, – отвечает она, посылая ему беспечную улыбку. – Мне плевать.

Она своей жизнью рискует, между прочим, и что более важно – свободой.

– Ты вообще смотришь новости?

– Меня не интересует, что говорит пресса, – отвечает она, вспоминая, когда последний раз интересовалась тем, что творится в мире. – Трясут их, а не твой салон.

Дайра не злится. Они говорят о чем-то похожем в каждую их встречу. То он платит копам, коррумпированным скотам. То людям, что обеспечивают его безопасность. У всех семьи, дети, всегда повышены налоги. Но пятьдесят длар! Разница слишком велика.

– Двести пятьдесят, Коди.

Ей не надо ездить по ушам и говорить о каких-то проверках. Корпорация – это огромный конгломерат. Она сомневается, что выходцы Ашта проверяют все офисы подряд. Она не верит, что им вообще нужно это! Какое им дело до каких-то снов?

– Двести, Калли. Двести.

– Двести сорок пять. Оставь пятерку себе, купи детям щенка.

Дайра не уверена, что у этого лысого есть дети, как и семья или друзья. Но все, как обычно, может быть иначе. Вот и она здесь вовсе не Дайра, а Калли. Она придерживается правила «вымышленных имен», некоторые слишком редки и звучны, чтобы вот так сразу забыть и выбросить из головы. Лэденг, например. Она вспоминает о нем хотя бы раз в день.

– Двести десять, киска.

– Мне нужно поискать другого покупателя?

Дайра отступает, убирая курс в сумку.

– Я пойду к Бо.

Внимание Коди привлечено к ее груди. Дайра и сама знает, что там. Тело еще помнит ночное приключение и откликается на все, что с ним связано. На воспоминания в том числе.