Лент должен был бы быть сейчас в багажном павильоне. Он, должно быть, просматривает все сумки и чемоданы, которые прибыли, все, но не его. Он пойдет к стойке потерявшегося багажа, к которой вы вероятно тоже подходили, и расскажет им об утере. Пройдет довольно много времени, прежде чем он догадается, что это она взяла его багаж – если вообще догадается.

Почему я сделала это? Она спрашивала себя, когда вышла навстречу холодному Лондонскому воздуху. Почему я делаю это? Алекс уже ждал ее, поцеловав, он забрал у нее багаж. Она шла рядом с ним к машине.

«Ты очень молчалива», он сказал. «С тобой все в порядке?»

«Да, все прекрасно».

Возвращаться домой было лучше, чем уезжать из дома. Полли стала это ощущать именно тогда, когда познакомилась с Алексом. До этого дом был всего лишь местом, где ты спишь и, возможно, завтракаешь. Этот же дом был Алекса. Он купил его до знакомства с Полли, обставил мебелью, которую тщательно выбирал, и в тех цветах, которые ему нравились. Когда он впервые привел ее сюда, она осматривала все с нескрываемым восхищением. Люди, которых она знала, не жили в подобных домах. Это был дом взрослого человека, заполненный милыми вещицами, за которыми Алекс ухаживал, – фарфор и посуда, и книги, картины и растения, кушетки и половички. Полли знала, что Алекс поставил в вазу цветы к ее приезду. Тюльпаны и нарциссы были в коридоре, – первое, что она увидела, когда открыла входную дверь.

Ему нужно было сразу же уезжать на работу. Она также желала, чтобы он уехал, иначе не смогла бы открыть свой чемодан. Желать, чтобы Алекс ушел, было новым для нее. Она ничего подобного не испытывала до этого, но сейчас ей не терпелось открыть свой чемодан. Алекс отнес его наверх в их спальню и положил на кровать. Он поцеловал ее на прощанье и сказал, что будет дома к шести. Из окна она наблюдала, как он садится в машину и выруливает на проезжую часть.

Всю дорогу домой она жаждала открыть свой чемодан. И сейчас у нее была эта возможность, она осталась одна, но странная вещь произошла с ней. Открыть свой чемодан теперь не казалось хорошей идеей. Она подошла к нему и положила свои руки на крышку. Шрам на ее левой руке выделялся больше, чем обычно. Он выглядел красным на ее бледной коже. Ее руки оставались на крышке какое-то время, затем она убрала их. Она сказала сама себе, что не испугается того, что могла бы увидеть. Просто дело было в том, что в данный момент не было нужды знать, что же было в тех полиэтиленовых пакетах, которые она вытащила из оранжевого чемодана. Потом. Отложу это на потом.

Она сняла чемодан с кровати и положила его на стул. Затем она легла на кровать, поверх одеяла. Солнце светило слишком ярко. Не задернуть ли ей шторы? Она встала и задернула их. Шторы были василькового цвета, и сейчас комната была наполнена голубым сиянием. Она вернулась в кровать и отвернула лицо в противоположную сторону. Перед ее глазами предстал стул, на котором лежал ее чемодан. Закрыв глаза, она попыталась заснуть, но в комнате было слишком светло. Было трудно лежать с закрытыми глазами, но, когда она открывала их, она видела только чемодан. Она снова встала и положила его на пол, где не могла его видеть.

Триумф, который она испытала, когда впервые взяла оранжевый чемодан, сейчас улетучился. Она уже жалела о том, что взяла его. Несмотря на усталость, она понимала, что разлеживаться не стоило. Заснуть не получалось. Пролежав еще несколько минут в нежном голубом свете, она встала, отдернула занавески и спустилась вниз. Она приготовила себе сэндвич, но съесть его не смогла. Все, что ей могло сейчас помочь, – это спиртное, чтобы открыть этот чемодан.