– Ага, – женщина подпирает свободной рукой тучную талию, – Переоделась в чистенькое, да? Раздобыла обувь. Муж твой их военных, а значит ты валяла дурака вчера? А я тебе еду давала.

– Эмма, ты сердишься?

От прямого вопроса женщина хмурится. Отпускает своих мальчишек.

– Идите, побегайте, – так же она оборачивается к мужчине позади, – И ты иди. Времени немного, пока военные не подошли.

Незнакомец открывает рот и странным, затуманенным взглядом смотрит на Эмму. Он как будто не до конца ее понимает. Я замечаю, как изо рта течет буро-зеленая жидкость прямо на одежду. На полусогнутых ногах он проходит вперед и заворачивает в тупик, где расположен колодец. Как раз именно там играют дети.

– Почему ты опасаешься военных?

Эмма снова недобро посматривает на меня. Но вздыхает и сдается.

– Муж мой болеет. У него странная зараза и я его по подвалам прячу. А эти… Они же, не разбираясь, отстреливают.

– Что? И ты отправила его к детям? У него же… Как будто разложение.

Из-за постоянного сильно запаха гари я с трудом могу почувствовать другие запахи. Но теперь понимаю, что как будто чувствую гнилостную вонь.

– Дура ты! Он с моими детьми играет. И отец хороший, пусть и не родной. Постоит там немного, отойдет. Ему света не хватает. Вечно в чулане не просидеть.

– Эмма, одумайся. Ты рискуешь!

Я пытаюсь взять ее за руку и подвести, показать, как тот застыл и стоит в одной позе прямо перед детьми. Согнув колени, уставившись вперед, будто не человек. Но Эмма выхватывает тряпку из таза и с силой хлещет меня по лицу. Так, что от неожиданности я падаю назад.

– Не смей меня руками трогать! И указывать, что делать!

В ее глазах слезы и боль. Лицо искажено гневом и отрицанием.

– Харитон здоров. Он не зомби и не умрет. Подышит воздухом, солнце полечит и все будет хорошо! А ты помалкивай. Зря я тебе помогла.

Я потираю щеку. Горит от удара. Встаю на ноги и чуть отхожу. Стараюсь не косится в сторону детей, но не могу быть спокойна. Как и Эмма. Она сжимает плотно губы и как закричит: – Харитон, идем отсюда! Валюша и Генка гуляйте пока. Про папу ни слова.

– Эмма….

Я вновь пытаюсь призвать к адекватности, но блондинка смотрит в мою сторону с укором. Ее мужчина беспрекословно, будто заводной робот, шагает к жене.

– Не твое это дело. И своему вояке ничего не говори.

– Я же помочь хочу. У тебя пятеро детей… Он похож на зараженных…

– Не твое дело, Маша. Иди в свой светлый мир и не лезь в дела Мрачного удела. Мы привыкли так жить!

Дети семи и пяти лет остаются с другими ребятами. Кидают камушки в колодец, катаются на сломанных скамейках, расположив оторванные доски по двум сторонам и строят планы по покорению ограждающей стены. А тучная молодая женщина с больным мужчиной, гниющим заживо, возвращается обратно. И никто, абсолютно никто из горожан не обращает внимание на это ужасающее зрелище.

Среди десятков людей я вижу и Веслава. Но тот проходит с мрачным выражением лица. Чуть склоняет голову в сторону, когда равняется с Эммой и ее супругом. В глазах Истрова читается ненависть.

– Держи, – бион передает мне овчинное пальто, – Надевай, чтобы не замерзнуть.

– Веслав, ты видел того мужчину с женщиной блондинкой? Она в голубом платье с тазом в руках, – я надеваю пальто, а сама ловлю взгляд биона. Тот старается на меня не смотреть. Его желваки ходят от гнева.

– Не отвлекайся по пустякам. Идем к воротам, время.

– Веслав! – Настаиваю я, – У нее пятеро детей. Что будет?

– Это не наше дело, Мэри.

– Ты страж Темного горизонта! Вы должны охранять мирное население.

– Они тут все трупы, – цедит воин, – Научись принимать действительность. Здесь тебе не Дагор!