Даже сквозь ткань я чувствовала, что псише едва заметно дрожит, будто наковальня, по которой только что ударил молот кузнеца. Меня так и тянуло схватиться за гладкую прохладную ручку. Но я сдержалась, пристроила сверток на дне сумки с травами и приказала себе забыть о нем. Грязную тряпку травницы сунула в карман, надеясь где-нибудь выкинуть.

Еще час я бродила от стены к стене. Сначала просто оттого, что мысли скакали в голове, как чумные блохи. Потом — потому что этот чертов мальчишка все не возвращался. А если влип?

«До тебя, наконец, дошло? — мысленно спросила я у самой себя. — Что мы связаны?»

И сама же вслух ответила:

— Видимо, дошло. — Я распахнула дверь, в животе тут же заурчало. — Поесть, что ли? А то, оказывая помощь неимущему народу славных Хотьков, даже пообедать забыли.

Хозяин, как и большинство посетителей, покосился в мою сторону, но смолчал. Блюда в зале разносили две молоденькие женщины, и я традиционно удостоилась отвращающих знаков. Лиска так и не появилась.

Рион показался через полчаса, когда я тоскливо разглядывала тарелку с рагу — аппетит пропал, словно его и не было. Парень, как назло, подошел к трактирщику и о чем-то эмоционально с ним поговорил. После чего Петриш подозвал двоих мужиков в одежде лесорубов и в их компании покинул заведение.

Маг плюхнулся на лавку напротив и зачерпнул рагу. Из моей тарелки, между прочим. Хотя, если за все платит чаровник…

— Ошень вкушно, — он торопливо жевал.

— Рион, — попросила я. — Скажи, что мы сегодня уезжаем отсюда.

— Не могу, — он зачерпнул еще одну ложку.

— Почему-то я так и подумала, — аппетит исчез полностью. — Сам расскажешь, что узнал — или надо умолять?

Рион удивленно поднял брови, проглотил овощи и покачал головой:

— Было бы интересно посмотреть, — и снова взялся за ложку. — Но, боюсь, не переживу такого счастья. Сейчас Петриш вернется, и все узнаешь.

Трактирщик вернулся как раз к тому моменту, когда маг добрался до дна тарелки, и жестом попросил нас следовать за ним.

— Рион?

— Минуту потерпи, ладно? — попросил маг, поднимаясь. — Всего минуту.

В сопровождении хозяина мы прошли не более сотни шагов по главной улице и свернули налево, к одному из домов. Добротная одноэтажная постройка под новенькой черепичной крышей, в палисаднике розы, сбоку крытая телега с впряженной рыжей мохноногой лошадкой. Лопоухий молодец сноровисто сгружал холщовые тюки.

— Ткача Керея дом, — сказал Петриш, заходя первым.

В светелке нас уже ждали. Семья ткача в полном составе, все с напряженно-суровыми лицами. Ткач — дородный мужик с тяжелым взглядом и ранней лысиной, и его жена — сухощавая нестарая женщина с усталым лицом, сидели на лавке. Занятый на погрузке, видимо, старший сын, проскользнул за нашими спинами, встал справа от отца. За него тут же ухватилась молоденькая девушка с длинной косой и младенцем на руках. Жена? Сестра?

За спиной хозяйки дома переминалась с ноги на ногу девочка лет тринадцати, чуть постарше той, что застала меня над телом бабки и ее козы. Бросив в мою сторону испуганный взгляд, она спряталась за спину матери и больше не показывалась. Рядом с ней озорно пихали друг друга локтями мальчики-двойняшки. Лица братьев были перемазаны чем-то липким и, без сомнения, вкусным. В углу отдельно от всех сидела заплаканная тетка в длинном черном одеянии и топтались давешние лесорубы.

Зачем мы здесь? Я вопросительно посмотрела на мага.

— Керей, ты это, не мешай, — первым высказался трактирщик. — Нам для начала тока поговорить.

Женщина в углу громко всхлипнула, остальные скрестили пальцы и поводили перед собой — от сглаза.