Я опять накрасился, будто двухгрошовый актеришка, и перешел ко второму пункту плана. Нацепил очки, прикрыл капюшоном гоблинскую рожу. Небо затянуло облаками, собирался дождь. Отлично! Никто не потревожит бедного спешащего путника.

Я взялся за ручку двери, и тут случился очередной приступ кашля. Меня согнуло пополам. В прижатую ко рту ладонь вылетел темный, вязкий как сироп сгусток, а в глотку будто насыпали вымоченный в кислоте щебень. Я уселся на кровать, выхаркнул новую порцию черной дряни, выждал. Кажется, очутившись вне Морока, тело принялось отторгать его. В прошлом это означало бы выздоровление. Но сейчас я зашел слишком далеко. Видимо, надо поскорее возвращаться, чтобы не загнуться без Морока.

Утренняя суета уступала место обычным дневным заботам. Почему-то фос-светильники не отключились и заливали улицы холодным белым светом. К чему такая расточительность? Я отворачивался от фос-труб. Вряд ли бы меня заметили из-за них, легче быть унесенным внезапным ураганом. Но береженого духи берегут.

– Не пора ли опрокинуть стаканчик? – прошептала Ненн.

Но поблизости ее не было. Приехали, галлюцинации. Вот что значит просидеть столько времени вдали от людей. Теперь я с людьми. Может, это вытрясет призраков из моей головы? Конечно, всему виной – отрава Морока. Я в своем уме. И никак иначе.

У разваленной части Цитадели уже построили леса, инженеры ремонтировали сеть трубок, демонстрировавших городу слово «МУЖЕСТВО». Правильно. Надо избавляться от хаоса, пусть люди видят, что жизнь возвращается в свое русло.

Я благополучно добрался до узкого фасада лавки в Виксе, продававшей прялки. По дороге никто не попытался ни арестовать меня, ни пырнуть ножом. Я заглянул в запотевшее окно, понял, что в лавке спокойно, и зашел внутрь.

Молодая женщина пряла, умело превращая ворох крашеной шерсти в нить. Тут же стояла колыбель с ребенком. На полках виднелись детали прялок: колеса разных конструкций и из разных сортов древесины, педали, иглы. Женщина посмотрела на меня с ужасом, словно на явившийся из преисподней призрак. Да почти так оно и было. Затем перевела взгляд на рукоять, торчащую из-за пояса.

– Вы не похожи на того, кому нужна прялка, – определила женщина.

– Признаюсь: я не ткач. И даже не спиннер.

– Так что же вы ищете?

– Я ищу Глауду, хозяйку этой лавки. Она здесь?

Вращение веретена замедлилось.

– Это моя тетя. Прошлой зимой она умерла от лихорадки. Лавка теперь принадлежит мне.

Вот дерьмо.

– Соболезную, – склонив голову, сказал я.

– Вы знали тетю?

– У нас было деловое соглашение.

Женщина нахмурилась. Наверное, подумала, что я тут из-за денег. Наследуя заведение, наследуешь и его долги.

– Глауда получала письма для меня. Я часто бываю в разъездах, и она хранила мою корреспонденцию. Знаете об этом что-нибудь?

– А, так вы капитан, – нервно произнесла женщина.

Хм, с чего ей пугаться? Впрочем, вид у меня был не слишком успокаивающий.

– Да, капитан, – подтвердил я.

– Простите, письмо пришло, но несколько месяцев назад. Знаете, вся эта суета… Я принимала дела после тети. Теперь уж и не помню, куда подевала его. Но вы подождите, оно обязательно найдется.

Я так давно ничего не получал от Дантри, что даже разволновался при мысли о письме. Мы договорились связываться лишь по самым важным поводам. Если он, наконец, написал мне, значит, у него получилось.

– Буду очень благодарен. Курьер ведь заплатил вам при доставке?

– Да. Не могли бы вы пока посторожить лавку? Сейчас, я быстро.

Она выхватила ребенка из колыбели и скрылась за портьерой. Лавка явно в пригляде не нуждалась. От безделья я покрутил одно, другое колесо. Сделаны они были на совесть. Такой легкий ход. Хм, наверное, хозяйка похоронила письмо под кучей бумаг или сунула в дальний сундук… Что-то долговато.