Родион повернулся к окну, за которым медленно проплывали фонарные столбы, освещая полутёмный вагон движущимися полосами жёлтого света. За ними белела под луной снежная степь, кое-где прорезанная лесополосами. Вдали прощально светились огоньки удаляющегося города.

“Судя по направлению, вроде бы на юг. На Алтай что ли? А какая собственно разница. Юг в моей экипировке по любому лучше, чем север. Вот, значит и первая маленькая радость”. Родион невесело улыбнулся. Где-то, не так ещё далеко, одиноко ждала его за накрытым столом со свечами любимая женщина, нервно сжимая в руке мобильный телефон. А его, как беспризорника, уносил неизвестно куда какой-то непонятный паровоз. “С какого перепугу меня вообще подобрали? Машинист, видать, добрый попался, вник в ситуацию. Надо бы как-то отблагодарить что ли, по прибытию…”

Тихо постукивали колёса, стыки рельс мерно отсчитывали путь, тёплая струя воздуха сушила на беглеце одежду. Внезапно навалившаяся усталость стала клонить в сон. Прислонившись головой к стенке, Родион погрузился в томную полудрёму. Неизвестно сколько прошло времени, видимо, не так уж и много. Звук отодвигающейся двери тамбура выдернул Родиона из забытья. Он приоткрыл глаза.

В тёмном конце вагона возникла фигура человека. Задвинув за собой дверь, человек не спеша двинулся по проходу, с каждым шагом всё явственнее проявляясь в свете единственного светящегося плафона. Он был одет в тёплую рабочую спецовку, такие же штаны и кирзовые сапоги. Голову его венчала форменная фуражка с чёрным блестящим околышем и какой-то кокардой посередине. Человек заметно прихрамывал на правую ногу. Несмотря на это, походка его казалась какой-то жёсткой и уверенной. Дойдя до скамьи с Родионом, человек остановился и повернулся к нему. Он был чуть выше среднего роста, сутуловат, но широк в плечах. На вид ему было около пятидесяти. Лицо его покрывала короткая, но густая щетина и сеть мелких морщин вокруг серых глаз, как-то пристально, изучающе смотревших из-под лохматых бровей. “Контролёр, что ли? – подумал Родион, разглядывая пришельца, – зырит явно не без интереса, а предложить то ему нечего. Значит ближайшая станция моя”. Родион, слегка приподняв брови, вопросительно уставился в лицо контролёру.

– Ну что, отогрелся, соколик? – с едва заметной улыбкой спросил тот. Тон его хрипловатого голоса показался Родиону каким-то нестрогим, не казённым. “Глядишь, может и пронесёт, мир не без добрых людей”.

– Да, уж с этим у вас порядок, – Родион кивнул головой на тихо дышащий теплом обогреватель. Человек немного постоял, молча поизучав его взглядом, затем вошёл в проход и уселся на скамью, напротив.

– Тебя как звать то? – спросил он, сняв с головы фуражку и пригладив ладонью негустую с проседью шевелюру.

– Родион я, Иванов сын, – ответил Родион, стараясь перевести разговор в шуточно-дружелюбное русло, – а вы, батя, кем будете?

Незнакомец помедлил с ответом, глядя в тёмное окно.

– Афанасий я. Проводником здесь.

Немного помолчали. Родион, справившись о должности нового знакомого, ждал неприятных вопросов о билете и прочей казённой ерунде.

– От кого тикаешь то, Иванов сын? – с улыбкой спросил проводник, пристально заглянув в глаза Родиону.

– Грех, сказать, батя. От долгов. Доигрался я.

– Хм-м, – Афанасий немного нахмурился, – Сказать то не грех, а вот от долгов бегать дело не богоугодное. Равно как и судьбу на удачу пытать. Ну, это ладно, со всяким бывает. Я ведь и сам не без греха, не мне, стало быть, судить. И много ли задолжал?

– Было б мало, я б не побежал.

Родион ненадолго опустил глаза в пол, затем, вновь устремив их к собеседнику, продолжил: