– Я передам ей, кто был так добр, – сказал Вейн, убрав бочонок в притороченный к седлу мешок.

Девушка собралась что-то ответить, но Илай подхватил ее под руку и аккуратно, но настойчиво повел прочь. Заговорил с ней тихо, Вейн едва смог разобрать:

– Вовсе незачем докучать гостям.

Илай наклонился к ней совсем близко, а слова звучали так мягко и почти нежно, как убеждают маленького ребенка. Или…

«Да ладно, серьезно?» – Вейн, чуть прищурившись, взглянул на этих двоих новым взглядом. Идут прочь, почти в обнимку. Ни дать, ни взять, голубки воркуют.

Вейн чуть не рассмеялся, но сдержался вовремя. Понимал прекрасно, что если посмеет озвучить пришедшие в голову мысли, то ему точно не поздоровится. И любые угрозы тут покажутся цветочками. Потому он, решив не искушать судьбу, немедля поскакал прочь.

Чем дальше от пчелиного поместья, тем легче становилось. Словно натянутые вожжи с каждым шагом ослабевали, освобождая из своих пут…

Так должно было быть. Вейн думал, что так непременно будет. Ошибся.

Он заставил коня замедлить бег. Чуть было не развернулся в сторону города, хотя делать ему там, особенно под вечер, было совершенно нечего. Что угодно, лишь бы как можно дольше не возвращаться домой. Так требовало все не стихающее пчелиное жужжание в ушах. Твердило, что, едва переступит порог, его ждет страшная весть.

– Что за чушь? – воскликнул он, не считая нужным сдерживаться там, где никто не услышит. Встряхнул головой, ударил пятками по бокам Икке.

В доме уже зажгли лампы. Вейн еще издалека заметил их мерцающий свет в окнах. То тут, то там – силуэты, делающие поместье живым. Маленькая круглая кухарка энергично машет на кого-то руками. Наверное, как обычно, раздает указания «бестолковым помощницам». В столовой тоже суета. Готовятся к ужину.

Но только перешагнув порог, Вейн по-настоящему ощутил, что вернулся домой. Достаточно оказалось услышать строгое отцовское:

– Ты не говорил, что задержишься.

– Не было необходимости, – пожал плечами Вейн. – Еще ведь не стемнело.

Давний уговор: ночевать дома, если не предупредил заранее о своих планах. Уговор, который не был нарушен и в этот раз. Достаточно было взглянуть на север, где горизонт чист, чтобы увидеть алеющую полосу света.

– Ладно, ты прав, – тут же смягчился отец. – Я всего лишь проверял. Расскажешь, где был?

Вейн покачал головой.

– А ты, надеюсь, не станешь расспрашивать.

На том и порешили, поняв друг друга без слов. Ведь лучше не задавать лишних вопросов, если понимаешь, что правду говорить собеседник не намерен.

Когда они вошли в столовую, мама уже была там. В нарядном голубом платье, волосы собраны в идеально ровную прическу. Серьги жемчужные, одни из ее любимых – а нелюбимых украшений у нее и не было, все они сразу же или возвращались дарителю или отправлялись кому-нибудь из знакомых, с кем нужно было поддерживать хорошие отношения.

И вид у нее был торжественный, словно ждет важных гостей. Поджав губы, поправила одну из тарелок буквально на сантиметр, лишь после этого удовлетворенно кивнула.

Одно «но»: так она выглядела абсолютно каждый день. Потому и спрашивать о поводе не было необходимости. Она и дочь пыталась приучить к тому же, но девочка всегда слушала и слышала лишь то, что ей самой хотелось.

– А Энни еще не спускалась к ужину? – спросил Вейн, ни к кому особо не обращаясь. Огляделся вокруг, отыскал взглядом служанку, принесшую стопку салфеток. – Позовешь? Передай, что я привез гостинец, специально для нее.

Должно сработать, непременно. Вейн живо представил, как девочка с громким топотом мчится в столовую. Мама потом будет долго и занудно ее распекать. Но это позже, после ужина, когда рядом не окажется лишних ушей.