– С ума сошёл! – ещё громче воскликнула Вириян.

И Эл потерялся окончательно.

– Да я её никому не отдам! Граю, солнышко, ты ведь останешься у меня?

Вириян упала на колени, не заботясь о том, что испачкает платье. В глазах засияли слёзы. Она вцепилась в ручонки Граю, а эта пигалица, шмыгая носом, кивала.

Ну вот, ещё немного, и Эливерт тоже нюни распустит!

– Что за чудо! Будешь у меня как принцесса жить! Ой, что же это я? Заходите! Идёмте в дом!

Ледяная дева Вириян растаяла, бросилась обнимать Эливерта, радушно зазывать в гости.

– А там у Вас собака злая… – Граю пугливо заглянула в ворота.

– Маленьких Мах не трогает, моё солнышко. А Эливерта знает и любит невесть за что.

– Потому что он хороший, – по-взрослому рассудила Воробышек.

– Верно так! Идём! Да и на привязи у меня собака… Не бойся, Граю! Я хочу всё про тебя узнать скорее. Дом тебе сейчас покажу…

– А друзья мои тоже могут войти или их тут оставим? – напомнил Эл.

– Ой, что же я, в самом деле?! Конечно! Проходите все! Всем добро пожаловать!

Но Эливерт, припомнив старую просьбу портнихи, поймал её за локоть.

– Вириян, постой! А может, лучше нам не входить? Что люди скажут? Меня тут некоторые знают. Станут снова болтать о тебе всякий вздор…

– Моя репутация – это моя забота, атаман. Иди в дом!

– Но…

– И никаких возражений!

***

Вот так и вышло, что Граю осталась у Вириян. Сразу два одиноких сердца перестали быть одинокими.

Радоваться надо, но Элу было грустно.

Нет, не так! Он был очень счастлив, что всё так сложилось. Он в тот вечер улыбался без конца. И на следующее утро тоже. Ведь Вириян, не испугавшись молвы, не позволила ехать в ночь, непонятно куда.

Было так уютно и хорошо в её ухоженном славном доме. И эти посиделки за большим столом в кухне, разговоры за полночь, смех и душевное тепло, словно они на время стали семьей.

И вот от этого было грустно…

От того, что это всё лишь показалось, почудилось. А завтра снова в путь.

Дорога, небо, и никого больше. Ты снова будешь один Ворон. Потому что никому ты на хрен не нужен!

Неправда. Пока ещё нужен. Ушастику и Дэини. Ведь обещал доставить их в целости и сохранности.

И Граю. Сегодня он ещё нужен этой пигалице. Она льнет как котёнок, цепляется за его руки, не думая о том, сколько на них крови. Она забирается к нему на колени и засыпает, прижавшись щечкой к его груди.

И пока он на руках относит её в кровать, что-то тоскливо гложет внутри – впервые в жизни, дорога не манит, а вызывает злость. Так хочется остаться. Ещё хоть на день.

Остаться. И даже застрять. Надолго.

Мечты…

Завтра в путь. Снова. Как и всегда.

***

20. 20 В сердце ребёнка

А утром, пока девчонки ещё спали, и лишь хозяйка дома уже хлопотала над завтраком, Эл с Наиром побежали на местный рынок.

Всё вышло довольно смешно и глупо. Накануне они уже разболтали Вириян, что едут к Лиэлид. Вот она и спросила, в чём Дэини на балу будет. Наир с Эливертом переглянулись и опешили…

Нет, атаман, ещё в Лэрианоре обратил внимание на отсутствие у Насти сундуков и прочего, но не его это дело в её вещи нос совать. Только сейчас до атамана дошло, что в лесу у озера Рыжая, похоже, извела на Граю то самое единственное платье, которое имела. И блистать ей теперь среди вельмож в своих неприлично узких брючках и потёртой замшевой курточке.

Ох уж, этот Ушастик, опекун хренов, заботится он о девочке! Вот так конфуз!

Хорошо, что они это хоть не в Жемчужных Садах поняли. Может статься, ещё успеют по дороге наряд для Дэини прикупить.

Покупать не пришлось. Вириян ведь не просто так спросила. У неё оказалось подходящее платье для бала. Настя давеча на него с таким восхищением смотрела, что Вириян и подумала о подарке. Золотое, из митувинского корркора, сияющее будто солнце, да ещё изумрудными ветвями лозы на груди расшито. Словно специально для Рыжей с её зелёными очами.