– Человеческим языком, не ворговским, говорю – не могу и не хочу тебя брать.

– Придется, – произнесла она со вздохом.

– Назови хотя бы одну причину, по которой должен это сделать? – поинтересовался я, поднимаясь с земли.

Она поправила волосы и сказала спокойно:

– Ты не сможешь оставить беззащитную девушку одну в лесу.

– Уже оставлял, – напомнил я.

– Да, – согласилась принцесса, – но сейчас не сможешь. Потому, что я хорошая.

Мне аж смешно стало, вот упертая – напрочь отказывается воспринимать, что ей говорят.

– Может ты и хорошая, – проговорил я глухо. – Но я плохой.

Она подняла пушистые ресницы и посмотрела с такой надеждой и преданностью, что у меня аж зубы свело – нельзя так доверять полузверю.

– Не правда, – произнесла она. – Ты меня спас. Значит, хороший.

– Я ворг, – зарычал я, теряя терпение. – Бесчинствую, жру в три горла, таскаю дочек сыроваров на сеновал, нападаю, на кого вздумается. Я хищник, многодушец и зверь. До хорошего мне, как до Великого Разлома на улитке.

– Нет, – покачала она головой. – Ты меня не оставишь.

Да что за напасть. С каждой минутой все больше наваливается.

Я пригляделся к лицу девушки. В левом глазу зрачок вытянулся, как у кошки. Похоже на небесный мор. Только у тех, кто им болеет, зрачки просто вертикальные, как трещины в роговице. Нелепые и уродливые.

Говорят, от этой хвори люди начинают видеть всякое. Духов, проходы в другие миры, умерших предков. Но быстро умирают. Лекари говорят, ум человека не способен выдержать истину. Верится с трудом, скорее, больные умирают от лихорадки, трясет их, как березы, об которую медведь чешется.

У принцессы же зрачок совершенно симметричен, будто с таким родилась. На кукольном личике выглядят аккуратно, даже мило. Наверное, вытягивается, когда нервничает, потому что в карете был вполне обычным.

– Послушай еще раз, – начал я. – Мне некогда возится с тобой, тащить к королю, в гроты, пещеры, или куда еще приспичит. У тебя не подходящая одежда для дороги, ты слаба, неумела и бесполезна. Будешь обузой.

– Не буду.

– Помяни мое слово, – пробубнил я. – Нутром чую, гора Ир не проста, не проста…

– Гора Ир? – спросила она заинтересованно и откинула рыжий локон. – Зачем ты туда идешь?

– Всегда расспрашиваешь незнакомцев о том, что тебя не касается? – сказал я и двинулся по дороге.

Давно нужно было отправиться, иначе рискую не успеть к сроку.

Принцесса осторожно последовала за мной. По грунтовке глухо стучат каблучки. В таких не по пыльным дорогам таскаться, а на светских балах выплясывать. Или, на худой конец, капризно стучать ножкой, если кто-то не вовремя исполнил приказ.

Я прибавил шаг – может отстанет. Пару раз думал перекинуться в волка и удрать подальше, за четырехногим точно не угонится. Но не хочется со штанами возиться – ремень больно тяжелый, челюсть выверну, пока донесу.

По спине прокатилась неприятная волна, шерсть на загривке поднялась, я потянул воздух, ожидая уловить запах нежити. Но рядом лишь рыжая принцесса с тонким, приятным ароматом. Вроде безопасно, но ощущение слежки осталось.

– Ворг? – послышался за спиной скромный голосок.

Я нехотя бросил через плечо:

– Чего тебе?

– Ты идешь прямо в Абергудские топи.

– Совершенно верное, – согласился я. – В топи, через топи.

– Но там опасно, – изумилась она. – Даже гвардейцы не рискуют туда соваться без надобности. И то, только отрядами.

Я расправил плечи и выпрямился, пусть видит – ворги не только сильны, но и бесстрашны, когда надо. Принцесса, мира не видела, жизни не нюхала. Что там во дворце за существование, особенно у дочери короля Центральных земель? Ей, наверное, даже одеваться помогают, такое платье сама натягивать упаришься.