Они знали.

– А вы знаете, что этим человеком был Лю-Цзе?

Они знали.

– И помните ли вы алтарь, который вчера растоптали ногами?

Они помнили.

– А вы знаете, кому он принадлежал?

Воцарилось молчание. Затем самый смышленый из послушников поднял на настоятеля полный ужаса взгляд, проглотил комок в горле, взял одну из метел и вышел из комнаты.

Оставшиеся двое сообразительностью не отличались, и поэтому им пришлось участвовать в этой истории до самого конца.

– Но то был алтарь какого-то метельщика! – воскликнул один из них.

– Вы возьмете в руки метлы и начнете мести, и будете мести каждый день, пока не повстречаетесь с Лю-Цзе и не осмелитесь сказать ему в лицо: «Метельщик, это я разрушил и разбросал твой алтарь, а теперь смиренно готов последовать за тобой в додзё Десятого Дьима, чтобы научиться Истинному Пути». Только после этого, если, конечно, будете способны, вы продолжите свое обучение. Понятно?[7]

Монахи постарше частенько выражали недовольство, но среди них всегда находился один, который говорил: «Помните, Путь Лю-Цзе – это не наш Путь. Помните, он узнал все, подметая, а мы учились у других. И помните, он был везде и совершил немало подвигов. Возможно, он может показаться… немного странным, но следует помнить, что именно он вошел в крепость, полную вооруженных людей и ловушек, и тем не менее позаботился о том, чтобы паша За-Луня подавился невинной рыбьей костью. Никто из монахов не умеет лучше Лю-Цзе найти нужное Время и Место».

Тот, кто пребывал в неведении, мог спросить: «Но что это за Путь, который дает ему такую неограниченную власть?»

И ему отвечали: «Это Путь госпожи Мариетты Космопилит, Анк-Морпорк, улица Щеботанская, дом № 3. Сдаются комнаты. Дешево. Нет, мы тоже не понимаем. Скорее всего, ничего не значащая белиберда».

Тик

Лю-Цзе, опершись на метлу, слушал разговор старших монахов. Искусству слушать он учился в течение долгих лет, давно поняв, что, если слушать внимательно и достаточно долго, люди скажут больше, чем знают сами.

– Сото – хороший оперативник, – наконец произнес он. – Странноватый, но хороший.

– Падение отразилось даже на Мандале, – ответил Ринпо. – Юноша не знал, как следует поступать в таких случаях. Сото сказал, что тот действовал инстинктивно. Сказал, что лично ему ни разу не доводилось быть свидетелем того, чтобы человек так близко приближался к нулю. Буквально через час Сото отправил его в горы. Затем целых три дня проводил Закрытие Цветка в Гильдии Воров, куда юношу, очевидно, подбросили еще в младенческом возрасте.

– И как, церемония прошла успешно?

– Мы разрешили использовать рабочее время двух Ингибиторов. Возможно, у кое-кого останутся смутные воспоминания, но Гильдия – большая, всех не закроешь.

– Ни братьев, ни сестер. Ни любящих родителей. Только братство воров, – с печалью в голосе промолвил Лю-Цзе.

– Он тем не менее был хорошим вором.

– Не сомневаюсь. Сколько ему лет?

– Судя по всему, шестнадцать или семнадцать.

– Значит, учить уже поздно. Старшие монахи переглянулись.

– Мы и не можем ничему научить его, – сказал наставник послушников. – Он…

Лю-Цзе предостерегающе вскинул тощую руку.

– Позволь догадаться. Он уже все знает.

– Он ведет себя так, как будто ему рассказывают то, что он уже знал, но на секунду забыл, – добавил Ринпо. – Быстро начинает скучать и злиться. Словно переносится в другое место, если хочешь знать мое мнение.

Лю-Цзе почесал грязную бороду.

– Таинственный мальчик, – пробормотал он. – Одаренный от природы.

– И мы спьяшиваем себя хотю пипи хотю пипи кака почему сейчас, почему именно в это вьемя? – встрял настоятель, покусывая ногу игрушечного яка.