Словно впервые встав на каблуки, она заковыляла подальше от захоронения.

Трудности закаляют характер, особенно если ты на кладбище и волочишь за собой платье, только что встав из могилы. При ходьбе оно сильно сдавливало бока и норовило вернуть хозяйку под землю, цепляясь за надгробия и цветочные выступы. Шедевр последнего облачения большой грудой ткани волочился по земле и мешал мёртвой искать путь к населённому пункту и к предметам господства цивилизации: интернету, скандальным тв-шоу, и закусочным на дорогах. Почему она помнила все мозгодробительное безобразие, но не видела своего пути до получения второго этапа – ей было неизвестно, бесило неимоверно, но заставляло двигаться.

Рыкнув в тишине своего последнего пристанища, каким стало отдалённое от населённых пунктов кладбище, блондинка свирепо принялась рвать мешающее ей платье по швам, освобождаясь из ловушки тугих кружевных и шелковых материалов.

– Да что б вас, – зарычала на всё кладбище ново-воскресшая нечисть, запомнившаяся при жизни своим сложным характером и отсутствием манер, пропасть от которых она изрядно подчёркивала наглостью, столь ярким слоем, какой и ложился на её узкие губы красной помадой.

С разрывом ткани блондинка повалилась на землю, окутанную мистическим туманном, поправ правила приличия, и разбив вазы с цветами на возвышении кошачьего холмика. Именно кошачьего!

Запутавшись в тканях, она сдула с лица опавшие локоны – тугой причёске приходил бесславный конец. И подняла голову. Перед ней, нос к носу, возвышался в двадцать сантиметров от плиты монумент большого кота, с высокомерной мордой отказывающегося от миски высококлассных сливок. Почему высококлассных? Да сделаны они были из стекла, закрытые железной каёмочкой с надписью «Бурсик». Сам кот был не рад ничему и при жизни, прекрасно демонстрируя пренебрежение даже после смерти. Почему пристанищем стало человеческое кладбище спросить было не у кого, хоть руки чесались повыяснять отношения.

– Даже уточнять не буду, где меня положили, – ошарашенно подала голос воскресшая, пару секунд изучая надгробие, а после вставая для продолжения намеченного пути. Но неприятности со смертью не закончились, закон подлости, как и гравитация, действовал на всё живое и неживое. К какому бы виду себя ни относила обозлённая девушка, но с поворотом вокруг своей оси в поисках «выхода с неудачной вечеринки», она застряла каблуком в продолговатой каменной плите.

В тиши мирного тумана разнёсся продолжительный и насыщенный эмоциями мат. Нецензурная лексика сводилась к попыткам осознать причину невезения и должным образом пострадать над стоимостью испорченных туфель. Настроение падало, это как проснуться утром и встать не с той ноги – весь день насмарку, тут почти так же, но с поправкой на жизнь.

Вдоволь попинав монолитные плиты и похоронив платье с каблуком в сырой земле забытого кладбища, блонди с распадающейся причёской направилась искать выход из этого захолустья. Не в первый раз попала она на закрытую вечеринку, недостойную её статуса, – но выход есть всегда, – повторяла она себе в таком случае, главное – должным образом организовать скандал, стравить хозяина с гостями и вовремя свалить до прибытия копов. Как это организовать в божественном исходе – дело рук находчивого таланта.

Скитания вдоль границ не расчищенных тропинок вывели её к заборам, что сторожили покой живых и мёртвых, ограничивая их миры в общении. Нетерпеливо постучав целым каблуком по гравию, она звонко цокнула язычком и вынужденно развернулась, как рыбка, уперевшись в стенку аквариума. Пришлось возвращаться тем же маршрутам, проходя уже знакомые надгробия, что ей казались различны и в то же время похожи, как новоприбывшим жителям дома в большом городе.