Вот почему современным политикам было бы неплохо знать историю и характер русского народа. Это знание и исторический опыт его многовековой жизнедеятельности могли бы помочь познать, понять его истоки и учитывать их при разработке перспектив развития и при анализе причин неудач при оценке современной действительности. Казалось бы, опыт культурно-исторического прошлого должен лежать в основе управления современными российскими процессами развития. Но это возможно лишь в обществе и при государственных руководителях, знающих культурно-историческое прошлое своей страны и являющихся подлинными патриотами, гордящимися своей Родиной – Россией.

Краеугольным камнем централизованного Русского государства стали духовные качества титульного этноса, основанные на русской идее. Ее стержнем являлось мессианское положение о Богом избранной судьбе и исторической миссии Руси и русского народа – страдать и стоять за православную веру и православную Русь. Не случайно Сергий Радонежский не только благословил Дмитрия Донского на битву за эту идею, но и послал двух монахов, в недалеком прошлом опытных воинов, на верную смерть, нарушив решение IV Вселенского собора, который запрещал монахам вступать в военную службу.

После падения Византии мессианская идея была развита старцем псковского Елеазарова монастыря Филофеем о Москве как последнем Риме и о Руси как единственном хранилище чистого православия. Так считали и многие русские мыслители, воспринявшие идею «Третьего Рима». По их мнению, Россия, чтобы не разделить судьбу двух первых, должна была встать на путь действительного улучшения своей национальной жизни и принести пользу всему миру.

Несмотря на трагическую и полную опасностей жизнь русского этноса, он неизменно на протяжении столетий сохранял свою самостоятельность и целостность, развивал свои этнокультурные, психологические и ценностные мотивации и ориентиры, следовал присущему ему образу жизни. Та культура, которую создали наши предки, развивалась не только благодаря собственному опыту, но и за счет вливавшихся в русско-православную цивилизацию культур других этносов, не являвшихся матрично-образующими. При этом присоединявшиеся к Руси народы сохраняли свою этническую культуру.

В ходе развития и контактов с другими этносами в русском народе получили развитие такие качества, как патриотизм, гуманная межэтническая уживчивость, веротерпимость, толерантность, готовность помогать не только единоверцам, но и народам, исповедующим другую веру[17].

Далеко не все российские мыслители и правители воспринимали и понимали сущность и значение русско-православной самоидентификации России. С древних времен до наших дней многие из них так до конца и не поняли, что Россия – не Запад, и к оценке ее развития нельзя подходить с западноевропейских позиций. К. Д. Кавелин еще в середине XIX в. считал, что Западная Европа выработала свои доктрины, которые отвечали принципам жизни, основанной на прагматизме, которого не хватало России с ее соборностью и особым складом характера.

К. Д. Кавелин пришел к выводу о том, что русские славяне трижды подпадали под иноземное влияние[18]. Он, как и другие русские мыслители, полагал, что последствия этих влияний для общества были различны, но «духовное ярмо» добровольно на себя надевали в основном только привилегированные слои русского общества.

После петровских преобразований и разгрома Наполеона Бонапарта Россия включилась в европейский процесс, что привело к обострению проблемы ее дальнейшего самостоятельного развития и ее места в мировом сообществе. Выбор пути в рамках русской идеи усилил борьбу тенденций, которая привела к образованию двух течений в русской общественной мысли – прозападной и славянофильской. В известной мере они дожили до начала XXI столетия и связаны не только с отрицанием или утверждением русской идеи, но и с понятием «быть или только называть себя русским».