– Приехал? – шепнула я осторожно, прижала к груди ладони, чтобы сердце не выпрыгнуло.

– Самолет задержали из-за грозы, – помощница мягко забежала в комнату, поставила поднос на стол, а потом оказалась рядом. – Ты поешь, а то свалишься. – Она завертелась около меня, а я привычно вытянулась по струнке. Устала до полного изнеможения, но на каком-то чуде все еще дышала и шевелилась. – Фата в порядке, – перечисляла Аня. – Макияж тоже. Губы… Зачем так кусала? Сейчас немного тебе с лица бледность уберем, – она мазнула густой щеткой по щекам, улыбнулась и, глядя в глаза, сказала: – Боишься?

– Немного.

– Знаешь, мне мама как-то сказала, что любить нужно не за красоту, а за глубину, но, глядя на тебя, я понимаю, что мужик пропадет с первого взгляда.

– А я?

– И ты научишься. Если муж полюбит, он сделает все, чтобы ты была счастлива.

– А если нет?

– Разведешься, – она пожала плечами.

– Ты же знаешь…

– Ой, – девушка отошла немного, перебрала лежащую на комоде косметику. – Не говори, что в вашей семьей такое невозможно. Не жить же с нелюбом всю жизнь?

– Придется, – я потянулась ладонью к лицу, чтобы спрятать глаза, но Аня шикнула:

– Эй, не размажь красоту. Не могу найти лечебную помаду. Я скоро вернусь, никуда не уходи, – и метнулась к двери.

– Да куда я денусь, – бросила я неслышно, осмотрев пустую комнату.

Гроза? Всего-то. Нет, чтобы ураган, буря, катастрофа… Чтобы шваркнуло наверняка!

Мысль о том, что, случись с олигархом непоправимое, отец обязательно нашел бы другого выгодного жениха, заставила меня наклониться над комодом, чтобы сдержать в себе ураган под названием Паника. Вдыхая и выдыхая, сжимая и разжимая ладони, я хваталась за ниточку спокойствия. Не помогало. Пришлось отойти к окну и распахнуть форточку – глотнуть свежего воздуха.

Сквозняк тут же обдал лицо прохладой, забрался в волосы и вытолкнул из высокой прически тугой локон. Он мягко завертелся и лег на правое плечо, прикрылся воздушной фатой.

Не хочу замуж. До колик в животе не хочу. До озноба и тошноты. Не хо-чу.

С улицы тянуло свежестью, наполненной озоном и запахом мокрой травы, небо над городом пылало разноцветьем, от алого до темно-синего, без единого намека на дождь.

«Красочный октябрь – удачное время для свадеб», – сказала мама, когда услышала дату события. Мне тогда показалось, что она побыстрее хочет от меня избавиться, чтобы дома я у нее перед глазами не мелькала. Лишь бы снять с себя обузу и не отвечать за мою жизнь. Да какой там отвечать! Я с десяти была вполне самостоятельным и осознанным ребенком. До восемнадцати училась в частной закрытой школе для богатых девочек, и родителей видела только на выходных.

Я выпрямилась у окна, взяла кусочек сыра на палочке, что цветком были выложены на тарелке, бросила его в рот и запила холодным мятным чаем. Есть особо не хотелось, но и упасть от первого бокала шампанского, тоже.

Ладно, съем еще кусочек бофора. Надеюсь, что крошечка Франции поможет мне не сойти с ума.

Я потянулась к широкой, украшенной зеленью, тарелке и задержала взгляд на улице. Рука так и замерла над вторым кусочком сыра.

Тротуар из камня и широкая лестница освещались мощными фонарями. От столбов к сооруженной для праздника роскошной беседке и бассейну тянулись паучьи лапы гирлянд и трассы неоновых полос. Колонны, стулья и столы украшались кремовыми и белыми розами, по углам свисали лианы из лампочек, вплетенные в декоративный виноград и листья папоротника.

Внизу я увидела скопление наряженных людей. До ушей долетали переливы живой музыки и возбужденные голоса. Народ веселился уже давно, желал развлечений и скандала.