Когда открыл глаза, заметил, как сквозь жалюзи просачивался солнечный свет. Часы показывали половину шестого утра. Поднявшись, попытался растянуть затекшие мышцы, но тело с трудом приходило в себя.

В смежной комнате, где хранилась часть документации, я также оставлял себе сменную одежду на подобный случай. Схватив первую попавшуюся рубашку, направился в туалет, чтобы умыться. Может, холодная вода и сумела пробудить мозг, однако бесконечная тревога и усталость залегли темными кругами под глазами.

Когда сменил рубашку и вышел обратно в коридор, мой взгляд упал на крошечный мигающий огонек в самом дальнем углу за колонной под потолком. Если не знать, что камера там, вероятность обратить на нее внимание близится к нулю. В центральном холле здания некоторые камеры замаскированы. Их невозможно увидеть, даже если знать, что они там. И тем не менее тот парень, что принес конверт, без труда покинул здание, вовремя отворачивая голову и скрываясь за капюшоном. Будто он…

– Проклятье, – выпалил я, когда меня осенило, что мы упустили один важный нюанс.

Забросив мятую рубашку в кабинет, я помчался к лифту, чтобы спуститься на цоколь. Где в несколько шагов достиг комнаты видеонаблюдения. Двое наших сотрудников тщательно следили за всем, что происходило в здании, и ничуть не удивились моему вторжению, очевидно, заметив меня по камерам.

– Адам еще не приходил? – спросил я.

Оба помотали головой, не отрывая внимания от камер. Похвально.

Оставив их в покое, добрался до кабинета начальника нашей службы безопасности и замер в ожидании. Адам пришел спустя пятнадцать минут, слегка удивившись моему раннему визиту.

– Что-то случилось? – поинтересовался он, открывая свой кабинет.

Я только кивнул ему на дверь, не желая обсуждать это в коридоре.

– Так в чем дело? – повторно спросил он, когда мы оказались внутри.

– Схемы видеонаблюдения «Кейн Корп» все еще хранятся только на сервере? Никаких печатных версий?

Адам нахмурился.

– Да. Так безопаснее.

– И доступ есть исключительно у сотрудников службы безопасности?

Бороздка между бровями Адама проявилась еще отчетливее.

– Разумеется. Марк, к чему ты ведешь? Я еще не успел выпить кофе, поэтому соображаю плохо. Говори прямо.

– Мне нужно, чтобы ты поднял личные дела всех, кого нанимал за последние полтора года, – потребовал я. – Нет… Подожди. Лучше за три. А заодно и тех, кто уже работал с нами на тот момент и имел доступ к схемам.

Адам растерянно потер лоб.

– Это займет время, – произнес он.

– Привлеки Стивена. Справитесь быстрее.

– Но что нам искать?

– Любую причастность к событиям восемнадцатилетней давности.

– Ты думаешь, этот мститель среди нас? – с ужасом спросил Адам, сжав кулаки.

– Уверен, что в наших рядах завелась крыса, – процедил я сквозь зубы.

В тот день, когда нам доставили конверт с фотографиями, мы с Адамом изначально пришли к выводу, что парень с камер знал их расположение. Вот только позже так и не вернулись к этой мысли, хотя стоило. Если все данные по местоположению камер хранились исключительно на сервере, значит, среди нас предатель. И да помогут ему небеса, когда мы выясним его личность.

Расположившись на стуле в приемной директора транспортной компании «Аллес», я прикоснулась к губам, вспоминая о вчерашнем поцелуе.

Выступление прошло успешнее, чем мы ожидали. Ступив на сцену, я будто стряхнула с себя последние крупицы волнения и полностью отдалась музыке. Казалось, что тело двигалось само по себе, пребывая в трансе, следуя за волнами нот и слов, слетавших с уст. А сознание… Сознание тонуло в свечении стальных радужек Майка. Он не отпускал мой взгляд ни на мгновение, безмолвно заманивая в силки. И настиг меня в финале, хотя предполагалось, что партию клавишных я отыграю сама. А когда погас свет и Майк поцеловал меня… Кажется, на мгновение я перестала дышать. Под влиянием эйфории или же поддавшись глубинным желаниям, таяла в его руках, плавилась от прикосновения губ и языка и буквально воспарила от ощущения правильности происходящего. Я желала его. Эгоистично жаждала самоуверенного музыканта, не торопясь при этом отдавать себя взамен. Не желая раскрываться и показывать уязвимость. На время я позволила страсти одержать верх.