И меня не остановит то, что виновная уже давно ушла к предкам. Ее правнучка ответит за содеянное.

Мысли сменились дремой. Сопоставляя доходившие до меня слухи, я догадывался, что князья других кланов предпочитали проводить это время несколько иначе – унимали свою боль, отбирая чужие жизни. Жажда убивать была и у меня, но я научился с нею бороться и предпочитал день отдавать заботам о подданных, а ночь – мечтам и отдыху. Придет время, и я возьму все, ради чего укрощал свою звериную сущность.

Открыл я глаза, когда рассвет окрасил горные вершины в искрящийся розовый цвет. В который раз отметив странность, на которую уже давно обратил внимание. Возвращение в человеческую форму не было столь болезненным, как ночное превращение в зверя. В последнее время я ее совсем не замечал.

Старый слуга (присутствие которого мои инстинкты игнорировали, так как я безоговорочно принял его верность), заметив, что я проснулся, протянул мне чашу с дымящимся отваром. Неполная трансформация отнимала много сил.

– Что нового от смотрящих? – Первый глоток смочил пересохшее горло, унося с собой боль.

– Над Самар’Ин поднялся белоснежный вымпел. Говорят, всплеск силы ощутили даже маги в Вольных землях. Гонцы принесли в наемничьи кланы весть – лери охраняющих зовет воинов под свои знамена. Смотрящие рассказывают о разговорах на торговых дворах. Есть сведения, что лери успела скрыть от своей сестры место, где хранится золотой запас рода.

– Только не скрыла, – скривился я. Я не мог судить, насколько годы изгнания изменили Талину, но тот ее поступок меня не столько удивил, сколько заставил задуматься. Ей достаточно было привести совет к потайному месту, и ложь не коснулась бы ее имени. Нарушившая клятвы рода просто не смогла бы прикоснуться к древним символам – страх мучительной смерти не позволил бы ей этого. – Спасла.

Хартиш уточнять ничего не стал, лишь кивнул, принимая мои слова на веру.

– Кроме воинов она собирает в замке мастеровых и ремесленных. К началу холодов хочет полностью восстановить крепость.

Я ценю мужество и силу. Даже у врагов. Если ей это удастся… что ж, тем интереснее будет схлестнуться с таким противником.

– А еще рассказывают, – слуга наклонился к самому моему уху, словно опасаясь, что пустота террасы станет невольным свидетелем нашего разговора, – что вернулась она не одна, а с детьми. Двое их: сын и дочь. Рождены в один день, но очень разные. Девушка темная, как ночь, а сын похож на светлый день. А сопровождал ее князь Эриар. Просил он у нее милости консорта, судя по всему, и получил.

Моего смятения он не заметил. Когда-то я был огнем, играя чувствами, словно языками пламени. Проклятие сделало меня холодным и равнодушным, заставив возложить на алтарь безысходности выдержку и терпение. В этот миг они мне пригодились.

Мой план… тот план, который я строил по крупицам сотни лет, в одно мгновение перестал меня устраивать. Но это не значило, что я собирался отказаться от мести. Нет!

Я знал, что придет время, когда они мне заплатят за каждую ночь, когда боль терзала мое тело. Я знал, что прежде чем лишить их жизни, я заставлю их умолять меня о смерти, как о спасении.

Но я не ожидал, что судьба будет ко мне столь милосердна, дав такой шанс!

– Говоришь, сын и дочь? – повторил я, поднимая взгляд на слугу и с удивлением замечая в его глазах то же предвкушение, что возрождало сейчас и меня. – Позови ко мне Ромио. Скажи, что есть развлечение из тех, которые он любит.

Слуга бесшумно исчез за дверью. И только когда я остался один, позволил себе улыбнуться.

Я не зря так долго скрывал от всех своего наследника, чтобы сейчас не воспользоваться этим обстоятельством.