Проект государственного устройства Сперанского, или «Введение к уложению государственных законов», предусматривал принятие первой российской Конституции, разделял власть на исполнительную, законодательную и судебную. Граждане тоже делились на три категории: дворянство, «людей среднего состояния» и «народ рабочий». Крепостное право упразднялось. Вводились выборная Государственная дума и Государственный совет, который назначался царем.

Государь проект одобрил и повелел начать его реализацию с 1810 года. Одновременно на Сперанского было возложено было решение еще одной сложнейшей задачи – оздоровление финансовой системы, которая находилась в глубочайшем расстройстве. Общий государственный долг достиг астрономической суммы – почти 700 миллионов рублей. В 1810 году стояла на грани государственного банкротства.

Сперанский предложил прекратить выпуск новых ассигнаций с постепенным изъятием старых и ввести налоги на все помещичьи земли, чего до этого никогда не бывало. В результате государственные доходы возросли сразу до 300 миллионов рублей.

Однако это привело к всеобщему недовольству. Был пущен слух, что Сперанский – французский шпион. Люди, близкие к императору, сделали всё возможное, чтобы поссорить его со Сперанским. И кроме создания Государственного совета и «косметических» реформ министерств дело дальше не пошло. Посыпались доносы, обвинявшие Сперанского во взяточничестве, измене, связях с масонами. Выступил с резкой критикой реформ и автор «Истории государства российского» Николай Карамзин. И царь вынужден был сместить Сперанского со всех постов.

Недруги государственного секретаря требовали его казни, но Александр I ограничился ссылкой Михаила Михайловича в Нижний Новгород.

«Замечено, что бывает в трактирах»

23 марта 1812 года частный пристав Шипулинский доставил опального Сперанского в Нижний Новгород, даже не разрешив ему проститься со своей 13-летней дочерью. Губернатору Андрею Максимовичу Руновскому было вручено предписание за подписью Александра I. В нём говорилось о необходимости «учредить бдительное наблюдение за перепиской Сперанского, которая должна быть доставляема в Петербург, а во-вторых, доносить обо всех тех лицах, с которыми означенный Сперанский будет иметь тесную связь» (ЦАНО). И Руновский тотчас же отправляет депешу: «Новоприезжий помещен в дом Шишковой, близ Покровской церкви, на лучшей улице в городе; наблюдение за ним поручено полицмейстеру и надежнейшему частному приставу» (там же). В дальнейшем губернатор сообщал, что Сперанский, «кроме прогулок по городу, не замечен ни в тесной связи знакомства, ни в частном с кем-либо общении (там же).

Тем временем началась война с Наполеоном. Это вызвало взрыв негодования нижегородцев к ссыльному чиновнику, который не скрывал своих симпатий к французскому императору. Богатые горожане подкупали за гривенник мальчишек, а те дежурили у его дома и кричали ему вслед:

– Шпион!

Сперанский решил купить себе жильё где-нибудь на окраине. Ему порекомендовали дом госпожи Скуридиной. Как описывал его сам Сперанский, «с видом на луга, известных под названием Панских бугров, у Печерского монастыря» (Дружеские письма графа М. М. Сперанского к П. Г. Масальскому, писанные с 1798 по 1819 год, с историческими пояснениями. Санкт-Петербург, 1862).

Но и здесь не нашёл он спокойствия — только сплошную нервотрепку.

Первым ополчился на Михаила Михайловича предводитель дворянства князь Черкасский. Вскоре примеру владельцу села Лыскова последовали бывшие знакомцы Сперанского, бежавшие из Москвы при приближении армии Наполеона. А затем и вице-губернатор Крюков (Руновский тяжело болел