Мы же с пацанами должны были в это время затеять ссору, чтобы отвлечь внимание Десена.

Во втором варианте, Тирум должен был отстать от каравана – якобы поправляя сбрую или что-то ещё, ну а потом догнать наш караванчик и ударить мага в спину.

В этом случае, мне нужно было организовать заунывное пение Хануриков, чтобы заглушить звуки потасовки.

Третий вариант я придумал, заметив, что Тирум заскучал.

Согласно ему, бедуин должен был просто поравняться с магом и проломить ему висок, после чего помочь сбруе порваться – мол, несчастный случай.

– Но это всё одно и то же, – в какой-то момент возразил Тирум.

– Цель одна, условия разные, – не согласился я. – Смысл в том, чтобы быть готовым к любому повороту событий. Ведь если вы убьёте мага, что сделает Десен?

– Либо попытается убить меня, – Тирум пожал плечами, – либо дождётся Города и попытается избавиться от меня на подходе.

– Значит, нужно сделать так, чтобы на вас, уважаемый Тирум, никто не подумал.

– Десен всё равно на меня подумает, – нахмурился бедуин.

– Десен купец и торгаш, – я покачал головой. – В его понимании убивать просто так – бессмысленно. Если убил, то нужно обязательно взять хабар. А если все вещи мага, особенно его драгоценные магические амулеты, останутся на нём, то…

– Оставить амулеты? Они же под сотню золотом стоят!

– Вот именно! Разве ж убийца устоит перед таким сокровищем?

– Да никто не устоит!

Понадобилось полчаса настойчивых убеждений, чтобы до Тирума дошла концепция алиби и улик.

И самым сложным оказалось – убедить его не перерезать магу горло.

Так или иначе, спустя несколько часов жарких дебатов, проведённых исключительно шёпотом, мы пришли к консенсусу.

Я же за это время выпил три бурдюка с водой и съел уйму сухпайков. Желудок крутило, моментами доходило до острой рези, но я верил, что мой организм справится.

Поскольку полностью полагаться на Тирума было бы глупо, значит… значит мне нужен был план Б, В и даже Г.

Мне, конечно, не улыбалось строить эти интриги, и вообще, на душе было как-то паршиво, но умом я точно понимал две вещи.

Первое. Это работорговцы, и церемониться с ними будет только полностью отбитый пацифист.

Второе. За неимением гербовой, пишем на простой.

Нет у меня возможности решить проблему в честном поединке, просто нет.

Во-первых, состояние тела оставляет желать лучшего, а во-вторых, никто не будет со мной биться в честном поединке.

Один приказ ошейнику, и я буду корчиться от боли, пока сердце, не выдержав, не остановится.

К тому же, положиться мне не на кого.

Ханурики они ханурики и есть. Мечта Десена! Рабское сознание, ни в жизнь не пойдут против хозяина.

Мелкие, несмотря на свою браваду про калаши да ПМ, так и остаются восьми-девятилетними пацанами.

Я убил своего первого врага в двадцать, оказавшись в безвыходной ситуации, и то целый месяц мучился совестью, и даже до сих пор на душе как-то тяжело. Так чего говорить о мальчишках?

Звена? Во-первых, девушка, во-вторых, она явно не в том состоянии. Хотя из всех рабов именно у неё может получиться мне помочь.

А заодно и себе.

Но это уже второй этап. Сейчас главное – избавиться от мага, который может чуять ложь и копаться в мозгах…

– Всё, – Тирум проговорил все три варианта без ошибок и чувствовал себя выпотрошенным и уставшим. – Иди к себе.

– Три удара хлыстом, – мне пришлось напомнить про нашу договоренность.

– Точно, – ухмыльнулся бедуин и взялся за хлыст.

Я только успел повернуться к нему спиной, как хлесткий удар кнута разорвал полуденный зной.

Вжик!

Вжик!

Вжик!

Тирум на самом деле поменял ко мне отношение, поскольку ударов я даже не почувствовал. Треск рвущегося балахона да, а касания хлыста – нет.