– Слова твои лестные, святой отец, – поправил рукавицу на ладони боярин Щерба. – Однако же любое обещание всегда плату имеет. Скажи уж сразу, к чему тянуть?

– Просьба наша будет для тебя привычной, сын мой. Сражаться, себя не жалея, живота не щадя. Токмо в этот раз не города или дороги обороняя, а место пустое, брошенное. Сундук пустой от сокровища увезенного. Но так яро оборонять, чтобы ворог самый хитрый до конца не почуял, что ушла от него добыча. Чтобы на тебя все силы и время потратил, а не на поиски того, что я по воле Господа нашего Иисуса Христа и просьбе побратимов своих ныне средь чащоб непролазных хороню.

– Сие не на службу, а на заговор тайный более похоже, – покачал головой боярин. – Как я могу быть уверен, что на благо Руси и веры православной сражаюсь, а не во вред своей же земле?

– У нас в братстве принято поступать по чести и по совести, сын мой, – спокойно ответил епископ. – Когда ты увидишь, кто придет за сокровищем, то сам поймешь, нужно ли с ними драться. А уж в храбрости твоей и готовности обнажить клинок никто ничуть не сомневается…

Ветер бросил в лицо боярина горсть снежной крупки. Он вздрогнул от неожиданности и…

Проснулся.

– Даже странно, – пробормотал Женя Леонтьев, открывая глаза. – Уже утро, а меня так и не убили.

– Чего говоришь? – зевнув, поинтересовалась с дивана Катя.

– Вставай, говорю, хватит дрыхнуть. – Аудитор поднялся первым, скатал постель и выдернул клапан надувного матраса. – Забыла, о чем мы договаривались? С тебя – списки и место тайника, с меня – еда и жилье. Если ответа не найдешь, послезавтра съезжаешь.

– А ты?

– А я останусь, – невозмутимо ответил Евгений, натягивая спортивные штаны.

– Чего, даже не поможешь? – сладко потянулась девушка.

– Я свое дело сделал, – убрал свернутую постель в шкаф молодой человек. – Списки спонсоров восстановления монастырей заказал, запрос о попечителях детским домам сделал. Все на столе, дальше уже ты разбирайся, раз такая умная. Тебя никто за язык не тянул. Сама пообещала все ответы найти.

– И все? – перекатилась на спину Катя, запустила пальцы в волосы, зевнула. – Слушай, Женя, а ты точно не гомосек? Рядом с тобой почти полмесяца такая симпатичная девушка чуть ли не в одной постели спит, а ты не то чтобы полапать – даже не подглядываешь, когда переодеваюсь!

– Забыла, как при мне голая купалась? – хмыкнул Женя. – И чего я у тебя не видел? Так что давай, гастарбайтерша, за работу берись. А я пока на тренировку. С утра у нас в клубе скидка семьдесят процентов. Грех не воспользоваться, пока я на больничном.

– Эксплуататор!

– Лимитчица, – легко парировал Леонтьев, закидывая на плечо небольшой рюкзачок. – Давай, вкалывай, раз подрядилась. А то выгоню.

– Да ладно, ладно, встаю, – опять зевнула Катерина. – Чего, сразу так и побежишь? Даже кофе не дождешься?

– Перед тренировкой не стоит. Воды по дороге попью. Все, пока…

Самбо Евгений Леонтьев занимался не по необходимости, а для души и потому с легкостью потратил часа три на тренажерах и в спаррингах утром, пока спортивный клуб был еще практически пустым, потом вместе с тренером провел занятия в двух подростковых группах и еще полностью использовал бесплатный час, отведенный ему в обмен на помощь в работе с начинающими. К двум часам дня он ушел в душ, весьма довольный собой, но голодный, как медведь после спячки. С таким настроением молодой человек и вернулся домой, к своей «наемнице», корпящей над собранными документами.

– Ну, как твои успехи? – поинтересовался он у Кати, не заходя в комнату, чтобы не снимать обуви.

– Если по спискам, то на удивление успешно, – ответила девушка, вскидывая над плечом один из листков, полностью заполненный именами, фамилиями и датами. Видимо, днями рождений. – Среди спонсоров восстановления монастырей есть несколько фамилий, совпадающих с меценатами по сиротству. И по забавному стечению обстоятельств, один из детских домов за Министерством образования не числится. Что скажешь?