– Ну, Фридмен, погоди же, – девочка выхватила из рук друга сотовый и принялась что-то лихорадочно набирать, – что ж, Борюсик, завтра ты у меня попляшешь!

Стас заглянул за ее плечо и увидел:

– Завтра в 11.00 у входа в «Волшебный мир». Не придешь – пеняй на себя! Чао!

– Ты что это, на свидание собралась?

– Вот именно, – торжествующе заявила Рита, воинственно размахивая телефоном, – война Фридмену!

– Война Фридмену, – подхватил Стас, раскусив ее план.

На следующее утро Рита потихоньку собиралась, чтобы незаметно покинуть дом. К маме должны были прийти ее подруги из фитнес-клуба, поэтому она была занята приготовлениями к встрече, и дочка надеялась улизнуть до того, как маман вспомнит о ее существовании.

Девочка сложила в рюкзачок цифровой фотоаппарат, косметичку, темные очки и стала ждать условного сигнала от Стаса. Ребята договорились, что тот приедет на мотоцикле, посигналит ей и будет ждать за углом, чтобы мама не заподозрила ничего странного.

Половина одиннадцатого, а Стаса все нет. Рита нетерпеливо ерзала на стуле и поглядывала на часы.

А что, если мама закрыла черный ход, пронеслась в голове очередная догадка, и Рита решила проверить обстановку.

Как только за девочкой закрылась дверь, нижняя дверца шкафа приоткрылась, и в проеме показались длинные уши Рамзеса. Кот метнулся к рюкзаку хозяйки и мгновенно скрылся в нем. Либо Рамзес оказался очень худым, либо была какая-то другая непонятная причина, но на внешнем виде рюкзака это нисколько не отразилось.

Через несколько минут в комнату вернулась Рита, ничего не заметив, вскинула рюкзак на спину и в полной готовности замерла у окна. Часы показывали без четверти одиннадцать, когда на улице раздался резкий гудок проехавшего мимо мотоцикла.

Рита сорвалась с места и выскочила в коридор. Благополучно миновав самый опасный участок, она свернула к черному ходу, стараясь не шуметь, быстро сбежала по лестнице и оказалась на улице.

Облегченно вздохнув, девочка бегом понеслась к стоящему невдалеке мотоциклу.

– Ты что задержался? – запыхавшись, бросила она.

– Да замок на гараже заело, думал, вообще не открою.

– Ладно, поехали. Мы должны быть на месте раньше Фридмена.

Рита натянула на голову шлем и поудобнее устроилась позади Стаса.

– Давай, двигай, – скомандовала она.

– Есть, двигать, – крякнул Стас и резко дал по газам.

Мотоцикл сорвался с места и скрылся за поворотом.

Лениво разлегшись на диване, Борис неохотно докуривал сигарету и от нечего делать разглядывал потолок. Уже битый час он пытался придумать, как скоротать время до 11 часов, на которое Рита неожиданно назначила ему встречу в недавно открывшемся развлекательном комплексе, но на ум ничего не шло. Он швырнул недокуренную сигарету на пол, и в том месте, где она упала, от ковра заструился подозрительный дымок. Боря потянулся и вышел из комнаты.

В коридоре было пустынно. Комфортабельный двухэтажный особняк, в котором проживало семейство Фридменов, насчитывал 8 или 9 комнат, большинство из которых пустовало, поскольку кроме Бориса здесь жили только его отец и мачеха. Были, правда, еще несколько слуг, но для них предназначался отдельный флигель. Мальчик оглядел унылый мрачноватый коридор второго этажа и вздохнул.

Да, при матери все было по-другому. Тогда в доме царило нескончаемое веселье, а многочисленные мамины друзья неизменно превращали любой воскресный обед в незабываемый праздник. Как же давно это было! Борис не знал имен этих людей, смутно представлял их лица, но воспоминания о том времени прочно засели в его памяти как лучшие мгновения детства. Мамины друзья умилялись, стоило им увидеть такую кроху, задаривали его игрушками, конфетами, разноцветными красочными книжками, и он счастливо улыбался, сжимая в руках очередного необъятного розового слона или голосящую на все лады музыкальную собаку. А мама такая молоденькая, ветреная, сама еще почти девчонка и относилась к Боре как к такой же большой игрушке, стискивала его в объятьях, покрывала поцелуями, но через мгновение убегала с друзьями на вечеринки, оставляя сына на попечение многочисленных нянек и воспитательниц. Но Боря даже при малейшем проявлении нежности с ее стороны таял от блаженства и считал, что лучше мамы не найти на всем свете. Поначалу так считал и папа, не обращая внимания на постоянные шумные компании, полагая, что молодой жене скучно сидеть целыми днями в огромном доме. Но вскоре излишняя рассеянность, ветреность и любовь к ночным гулянкам стали раздражать. Папа сетовал, что его вторая половина мало уделяет внимания семье, совсем забросила дом, на что мама, обливаясь слезами, отвечала, что здесь она задыхается и увядает. Подобные ссоры стали не редкостью в их еще недавно счастливой и безоблачной семейной жизни и постепенно привели брак к своему логическому концу.