— Тебе кто-нибудь помогает?

— Нет, а зачем? — неподдельно удивилась Морошка.

— Так ты же кормишь десять человек каждый день, и это не считая гостей!

Я не стала упоминать, что в моем замке работает кухарка с помощницей, а за столом каждый раз собирается не больше четырех-пяти человек.

— А-а-а, так тут половина утвари из нашего хранилища. Даже плита должна была оказаться там, но просто-напросто не поместилась. Совсем забыла! — Юная волшебница подошла к огромному горшку, что стоял на столе, подняла его крышку и приказала, заглядывая внутрь: — Горшочек, не вари! Отнесешь кашу наверх?

— Конечно. — Я обняла теплый горшок и в состоянии легкого шока потащила в столовую. Когда вернулась, Морошка наливала стакан воды для лже-Лукреции; по воде прыгали красноватые искры, а в воздухе почти что кожей ощущалось присутствие волшебства.

— Что ты делаешь?

— Добавляю нашей бабушке немного бодрости.

Я поперхнулась, во-первых, при слове «бабушка», во-вторых, потому что бодрости Вольге было не занимать. Еще немного, и он станет абсолютно неуправляем.

— Мне кажется, если старушка себя плохо чувствует, это только повредит. Лучше ей выспаться как следует и набраться сил, — не без задней мысли предположила я.

— Да? — наивно спросила девочка.

— Ну, моим бабушкам становится легче. — Мои глаза светились подкупающей простотой. — Где тут тарелки?

— Раз уж ты уверена… — Морошка провела над стаканом ладонью, и искры внутри стали голубыми, а затем погасли. — Возьми вон в том шкафу. Я пока соберу ложки.

— Это, значит, так ты делаешь еду волшебной? — заметила я. — Без всяких там крыльев летучей мыши и кореньев мандрагоры?

— Откуда ты знаешь? — смутилась Морошка.

— Белоника рассказала, как вы разоблачили баронессу, — на голубом глазу продолжала врать я.

— Белка сама меня подговорила, я не думала, что все так обернется. — Уголки губ волшебницы опустились, и мне показалось, что она вот-вот заплачет. — Я думала, это будет только шутка. Мне так жаль старушку. Думаю, я должна извиниться.

— Мне кажется, она не обиделась. И этот стакан волшебной воды будет достаточным извинением, — заверила ее я, испытывая определенное удовлетворение оттого, что хотя бы часть фразы была правдой. Я действительно ни капли на нее не обиделась. У меня есть для этого Вольга.

Я отнесла посуду наверх и с удовольствием наблюдала, как Морошка влила в ту, что считала баронессой, свой заговоренный стакан воды. При этом у меня возникла шальная мысль: а что мешает этой умелице наколдовать, к примеру, какой-нибудь пирожок послушания? Скармливаешь его Вольге, приказываешь ему дать разрешение на вынос магических артефактов, а потом об этом забыть, и — оп! — преступление совершено. Следов нет.

Правда, пока нет и мотива.

— А как это у тебя получается — делать зелья без всяких лягушачьих лап? Никогда такого не видела, — решила узнать я, когда мы снова вернулись в кухню.

— А зачем они?

— Ну как... — растерялась я. — Есть же всякие книги по зельям, маги их варят по рецептам, разве нет?

— А если обычный человек сварит по рецепту? — спросила Морошка.

— У него ничего не получится, — с удивлением ответила я.

— Так в чем волшебство-то: в человеке или в ингредиентах? — как маленькую спросила меня девочка.

Я замерла как громом пораженная. Так эти шарлатаны веками скармливают народу жабью икру и толченые куриные лапки, вместо того чтобы просто помахать руками над водичкой?!

К тому моменту, когда мы подняли в столовую последнее блюдо, все обитатели дома были уже в сборе, лже-Лукреция забылась глубоким сном, а Ждан заботливо укутывал ее пледом.

— Ой, — испугалась Морошка, — наверно, надо было сделать это после завтрака.