– Располагайтесь, гости дорогие! – крикнул нам Ногогрыз, помахав длинной лапой с узловатыми пальцами. – Чувствуйте себя как дома.

– Но не забывайте, что вы в гостях, – добавил вполголоса Волков.

Мы люди бывалые, так что у всех имелись при себе спальники. Поэтому ночёвка не должна была доставить особых проблем даже с учётом отсутствия нормальных кроватей. А что касается костей – не всё ли равно, на чём спать? Да, не самый удобный настил из-за своей ребристости, но это всего лишь на одну ночь. Однако Аннушка наотрез отказалась заходить внутрь.

– Пожалуйста, можно я останусь тут! – причитала она, застыв на пороге с выпученными глазами.

– Опять за старое? – нахмурился Сухарь. – Давай живо сюда, это приказ!

И девушка с выражением крайнего ужаса на лице шагнула вперёд, явно против своей воли. А потом и вовсе рухнула на колени, схватившись руками за горло. Будто пыталась сама себя задушить.

– Не надо… – просипела она едва слышно.

Больше ничего выдавить из себя она уже не смогла. Бледное лицо порталистки побагровело, а глаза закатились. Однако Сухарь и бровью не повёл, безучастно наблюдая за муками пленницы. Остальные глядели с явным сочувствием на задыхающуюся девушку, но перечить садисту не смели.

У меня же их начальник трепета не вызывал, поэтому перед его носом внезапно развернулось мифриловое лезвие.

– Хотел посмотреть на моё оружие? – напомнил я ему. – Могу даже дать потрогать, если сильно попросишь.

– Благодарю, а теперь убери свою зубочистку, пока не пожалел об этом, – хмуро предупредил меня маг крови.

Его подчинённые замерли, готовясь ринуться в бой. Добродушный Богдан Волков стал заметно шире в плечах, а на его заострившемся лице выступила густая щетина. Демидов и вовсе навёл на меня палец на манер детского пистолетика. Талия тоже не стала отсиживаться в сторонке и выхватила из ладоней призванный хлыст, чей неоновый свет превратил помещение в сюрреалистичную декорацию. Один лишь Игорь Солодухин спокойно подпирал дальнюю стену, сложив руки на груди, словно ничего страшного не происходило.

Что ж, нейтралитет – это тоже позиция.

– Перестань душить девчонку, и я подумаю над этим, – выдвинул я встречное предложение.

– Я здесь ни при чём, – процедил Сухарь, дёрнув щекой. – У неё приступ.

– Клаустрофобия, – тут же уточнил Демидов. – Она и в кунге иногда вот так падала, а успокоительные закончились.

– Тогда ей нужно проветриться. Вы ж не против?

С этими словами я схватил корчащуюся девушку за шиворот и выволок её на палубу. Люди в чёрном не стали мне мешать, а Талия вышла следом и склонилась над Анной, положив ладонь ей на взмокший лоб. Через несколько секунд та смогла нормально вздохнуть, а потом и вовсе заснула.

– Странный ты, древолюб, – проронила полукровка задумчиво. – Я ради неё не пошевелила бы и пальцем. Это же она Анатолия убила!

– Всё так, – не стал я спорить. – Только смотреть, как она мучается, мне противно. Прибили бы её, и дело с концом.

– Ты слишком добрый.

– Возможно, но мне так проще.

– Милосердие вовсе не порок, – донеслось сверху. – Оно отличает истинного воина от тупорылого рубаки.

Я даже оборачиваться не стал, узнав голос морского гоблина. Вскоре он сам к нам спустился, весело скаля зубы. Несмотря на сгустившуюся за бортом тьму, с освещением на корабле проблем не было. Те же полтергейсты годились на роль лампочек, переливаясь пусть блеклым и холодным, но всё-таки светом.

– А как же управление кораблём? – спросил я у носатого старпома.

– Я на автопилот поставил, – беспечно отмахнулся тот. – Не торчать же у штурвала, когда у нас на борту живые гости! Это не столь частое явление, чтобы отвлекаться на работу.