«А Волк, похоже, запыхался», – подумал мальчик, и эта мысль придала ему сил. Вовка поднялся и снова побежал. Тропинка осталась далеко позади, теперь Вовка пробирался сквозь чащобу, и чем дальше, тем гуще росли деревья и кусты, и всё труднее было сквозь них продираться. Вовке показалось, что впереди такая густая чаща, что им её не преодолеть, придётся остановиться – и всё, они попали в тупик. Впереди, слева и справа колючие заросли, сзади – Волк. Выхода нет. Однако не успел Вовка додумать эту мрачную мысль, как под ногами его хрустнули ветки, что-то скрипнуло, треснуло, и он провалился в яму. Вернее, это во время падения ему показалось, что в яму, а на самом деле – в нору. Они приземлились прямёхонько в большую кучу жухлых прошлогодних листьев. От запаха прелой листвы защипало в носу, и Вовке ужасно хотелось чихнуть. Пришлось зажать нос и рот ладошками.

– Молодец, Вова! – еле слышно прошептала Сыроежка. – Сиди тихо, как мышка, покуда Волк мимо не пробежит. Нас с тобой ему не сыскать.

– А если найдёт? – одними губами спросил Вовка. Он слышал, как наверху трещали ветки под волчьими лапами. Волк перескочил нору, в которой сидели Вовка с Сыроежкой, не заметив их. Он побежал дальше, в самые дебри.

– Плоха та мышь, которая один лаз знает. В каждой норе есть отнорочек, коли надо будет, через него выползем. Токмо чую я, что Волк сам себя поймает, и прятаться нам не придётся. Ловит Волк, да ловят и Волка. Всё до поры до времени с лап сходит. До поры – у норы, а в пору – в нору. Пока мы здесь сидим, Волк сам к своей ловушке подбегает.

– Неужели в вашем лесу есть капканы или волчьи ямы? – ужаснулся Вовка.

– Что ты! Отродясь не бывало. У нас каждый сам себя ловит. Злой яму выроет, да сам же в неё попадет. Прожорливый лопнет, жадина – всё потеряет. А охотник превратится в дичь. Погоди, увидим ещё, чья возьмёт.

И, словно в подтверждение Сыроежкиных слов, где-то далеко впереди раздался громкий волчий вой.

– Как ни хитри, а правды не перехитришь, – сказала Сыроежка. – А без правды не житьё, а вытьё. Пойдём, Вова, поквитаемся с серым разбойником. Отольются Волку овечьи слёзки.

Сыроежка быстро взбежала вверх по земляной стене, а Вовка выбирался, цепляясь за торчавшие со всех сторон корни. Пролезать сквозь густые заросли вслед за Волком было намного легче – трава была примята, ветки кустов сломаны, в чаще образовался похожий на туннель проход. Сыроежка снова сидела у Вовки на плече, подсказывая мальчику, как лучше пройти, чтобы не раздавить гнёзда, не потревожить муравейники и не провалиться в норы. Волчий вой становился ближе и жалостнее. Он раздавался уже совсем рядом и был похож на плач нашкодившего ребёнка, которому себя жалко за то, что его наказали.

Когда Вовка увидел Волка, мальчик понял, о чём говорила Сыроежка. Волк сам себя поймал в ловушку. Не заметив, как и куда они исчезли, Волк бежал вперёд, думая, что преследует свою добычу. Заросли становились всё гуще, и Волк уже еле протискивался между кустами, царапавшими его, цеплявшимися за шкуру, хватавшими его своими ветками. Жадность не давала Волку отказаться от погони. Он протискивался в чащобу до тех пор, пока не застрял. Молодые берёзки и дубки цепко обхватили Волка своими тонкими, гибкими стволами. Если бы Волк сразу остановился и отпрыгнул назад, он мог бы спастись. Но Волк поторопился, идя напролом, пролез в самую гущу юных деревцев и застрял намертво. Увидев его в живом древесном капкане, Вовка сначала даже обрадовался, что Волк не может причинить им вреда. А потом мальчик задумался, как без инструментов достать Волка из ловушки. А Сыроежка очень развеселилась.