– Мне ее деньги не нужны.

– Пока не нужны.

– Вообще не нужны. Никак не нужны!

– Не кричите.

– Извините, – Жанна вздохнула. Что это с ней творится? Она никогда прежде не повышала голос, тем более на человека непричастного, который только свою работу выполнял.

И еще Жанне помог.

– Вы нервничаете.

– Да… но это… все равно извините. Понимаете, я ведь всегда думала, что с маминой стороны у меня никого нет… вообще никого… Она не любила про детство рассказывать, и… и я как-то не заговаривала даже. А потом мама умерла… и папа… у него тоже родственников нет. – Жанна сунула руки под мышки, обняв себя, как делала всегда, когда нуждалась в успокоении. – И я осталась одна… а теперь выясняется, что не одна…

Аркадий Петрович ничего не ответил.

– У Алиции Виссарионовны имеется и воспитанник. Она разочаровалась в дочерях и решила, что дело должна передать мужчине. Кирилла она нашла в детском доме. Оформила опеку…

– Только опеку?

– Ваша бабушка всегда оставляет себе пути отступления.

– Как-то это…

– Некрасиво?

– Да.

– Кирилл не в обиде. Они неплохо ладят, если с вашей бабушкой в принципе подобное возможно. И скажем, у меня лично нет сомнений, что Алиция Виссарионовна сдержит слово. Нет, она, естественно, не забудет и внуков, но дело отойдет Кириллу…

– Тогда зачем ей я?

– Порядка ради, полагаю. Но не переживайте. Силой вас никто удерживать не станет. В понедельник вы уедете. Если захотите…

– А если нет?

Аркадий Петрович пожал плечами. Похоже, он совершенно не сомневался, что оставаться Жанна не захочет.

Жила Алиция Виссарионовна в доме, который Жанне показался неоправданно огромным. Он стоял на вершине холма белым сказочным замком.

– Это все…

– Когда-то вашей бабушке захотелось построить особняк.

Аллея.

И молодые вязы, вытянувшиеся вдоль нее.

Аккуратная лужайка перед главным входом. Фонтан.

– Теперь вы понимаете, насколько ваша бабушка состоятельна?

Жанна не нашлась с ответом. Все это место, начиная от кружевных флюгеров и до каменных стен, казалось ненастоящим.

– С другой стороны – парк. – Аркадий Петрович выбрался первым и руку подал: – Ну же, Жанна, смелее… здесь только смелые и выживут.

Смелее?

Но как, если колени дрожат… и тот давешний звонок больше не представляется шуткой. Напротив, Жанна вдруг четко осознала, что она в этом месте – чужая.

Родственница? Конкурентка. И ради этого дома, ради денег, которые прячутся за белым камнем стен, люди пойдут на многое.

– Аркаша, ты ли это? Конечно… ты… ты же сказал, что будешь к полудню, и вот… – Из дому вышла женщина в летящем легком платье. – А это кто?

– Знакомьтесь, Ольга Николаевна, – Аркадий Петрович поприветствовал даму легким поклоном, в котором Жанне почудилась насмешка. – Это ваша племянница, Жанна.

– Племянница?

– Племянница. Дочь Евгении…

Он потянул Жанну за собой. И ей ничего не осталось, кроме как идти к дому. Она шла, а тетка смотрела. Пристально. Недружелюбно.

– Ты уверен, Аркаша? – Она оказалась немолодой, полной дамой, которая пыталась скрыть свою полноту за легкими нарядами. – Дочь Евгении? Женечка еще когда… сбежала… а эта девица… наверняка пытается воспользоваться нашим горем…

– Каким горем, Ольга Николаевна? – вкрадчиво поинтересовался Аркадий.

– Мы тоскуем по Женечке, – неискренне сказала Ольга. – Мама вся испереживалась… Ты же знаешь, насколько у нее слабое здоровье… знаешь и собираешься подсунуть ей эту… эту мерзавку!

– Ваша матушка сама поручила мне отыскать Евгению. Или ее детей.

– А ты и рад стараться.

– Конечно, Ольга Николаевна. Я рад стараться. И выполнить свою работу…

– Не перестарайся, Аркаша…

Два подбородка, пухлые щеки. Ей должна идти улыбка, но получается она какой-то нервной, змеиной слегка. И на щеках вспыхивает болезненный румянец.