Вошла девушка-секретарь и включила верхний свет. Кабинет наполнился причудливыми тенями растений, которые, возвышаясь из кадок, корчаг и горшков, населяли все уголки. Только витрины у одной стены да многочисленные шкафы с образцами руд и минералов были свободны от теней и выступали в резком электрическом свете, являя глазу знатока интересную картину богатств района. На этой своеобразной выставке было представлено все, что добывалось, производилось и должно было разрабатываться на территории района. Саламатов показал рукой на шкаф, в котором хранились собранные в прошлую экспедицию коллекции Нестерова, и спросил:

– Ну как, найдем алмазы?

– Найти необходимо! И на этот-то раз обязательно найдем!

– А вот Варвара Михайловна утверждает, что мы ошибаемся: нет здесь алмазов, – хмуро сказал Саламатов. – Алмазы, говорит, только в Африке водятся…

– Варя? – переспросил Нестеров, чувствуя стеснение в груди. Как ему хотелось, чтобы она не говорила этого! Но Саламатов безжалостно ответил:

– Палехов говорит – она доказывает; он поет – она подпевает.

Да, не это хотел бы слышать Нестеров. Куда легче было бы узнать, что она изнемогла в борьбе, ратуя за его дело. Но острые глаза Саламатова впились в Нестерова, и тот невольно покраснел.

– Так-то вот, – проговорил Саламатов. – Что же ты скажешь?

– Начнем сначала, – принужденно усмехнулся Сергей. – Я читал твои письма в комитете. А насчет Африки что же говорить? И там семь лет искали, прежде чем открыли промышленные копи. В комитете меня тоже Африкой упрекали, а я им прямо на твой угол указал – вот где алмазы, и не африканские, желтые, не бразильские, голубые, а чистейшей воды, наши алмазы, уральские, и не через семь лет, а в ближайшее время.

– Хорош угол, – с обидой сказал Саламатов. – В этом углу вся Бельгия со Швейцарией поместятся, да еще останется кусочек для княжества Люксембургского… Когда же начнешь?

– Как можно скорее.

– Зима наступает. Ты забыл об этом?

– Но ведь зимой война не прекращается?

– Война-то не прекращается…

Они помолчали, и каждый подумал о войне так, как представлял ее себе. Саламатов увидел в призрачной дымке огромные поля сражений, где сходились в атаке танковые колонны, сотрясая землю тяжелой поступью, а Нестеров увидел рыбацкую слободку с сожженными домиками и подумал о том, покинул его батальон Зеленый переулок или все еще держит в руках, не пуская немцев к Волге.

Неожиданно для себя он сказал Саламатову:

– Привет тебе от генерал-майора Бушуева.

– От Бушуева? От Миши Бушуева?

Нестеров рассмеялся: так странно показалось ему, что генерала, которому Комитет Обороны поручил один из ответственных постов по вооружению армии, которого Главная ставка направляла в самые тяжелые дни на главные участки фронта, можно называть Мишей. Но Саламатов горел от нетерпения. Он жаждал подробностей о нем, а Нестеров их не знал: женат ли генерал, есть ли у него дети и сколько у него орденов?

Досадуя, что Сергей так мало знает о его старинном друге, Саламатов сам стал рассказывать о нем. Бушуев был в гражданскую самым смелым бойцом в его отряде, солдатом с выдумкой, с лихостью, который делает все, что приказано командиром, да еще чуть-чуть побольше. Потом он учился на курсах красных командиров, затем служил в армии; иногда они встречались друг с другом. Последние же годы Бушуев ведал вопросами артиллерийского вооружения и служил военпредом на крупнейшем артиллерийском заводе.

– Так вот он где теперь! Хорошо идет! – восхищенно воскликнул Саламатов и даже с некоторой грустью оглядел свой неприхотливый кабинет. Потом, покачав головой, сказал: – А и наше дело тоже нужное. Так ведь, Сергей?