– И как же ты эту ма-а-ахонькую козявочку назовешь? – с усмешкой спросил Моня. – Небось, опять сонией?

– Нет, не сонией, – ответила Соня. – Ты разве не знаешь, что учёные дают растениям и животным названия на латинском языке? Чтобы путаницы не было.

Парамон, естественно, об этом знал. Мало того – он сам об этом несколько дней назад рассказал сестрёнке.

А Соня с умным видом продолжала:

– Я назову эту букашечку «Соникус Коржикус».

– Как-как? – переспросил Моня.

– Соникус Коржикус, – повторила Соня. Растолковала для непонятливых: – В переводе с латинского это значит «Соня Коржикова».

Соня считала латынь самым простым языком на свете. «А что, – говорила девочка, – гораздо проще русского. В латинском языке всё как пишется, так и слышится. Никаких тебе правил. И переводить с русского на латынь весьма просто. Знай себе лишь «кус» в конце каждого слова прибавляй. Книга будет книгикус, стул – стуликус, машина – машиникус… Вот только буквы в латинском языке почему-то английские» …

– Соникус Коржикус! Ой, умора! – Моня схватился за живот и покатился со смеху. Покатился в прямом смысле этого слова – прямо по полу.

– Дедуль, – насупилась Соня, – а что это Моня надо мною смеётся!

Дедушка сам еле сдерживался, чтобы не расхохотаться. С трудом сохраняя серьёзный вид, он сказал:

– Наверное, завидует.

– Точно, – охотно согласилась с дедушкой Соня.

А «завистник» тем временем поднялся с пола, немного успокоился, резонно заметил:

– Чтобы открыть новую козявочку и назвать её «Соникус Коржикус», для начала тебе придётся поехать в какое-нибудь малоизученное место. А ты дальше дачи нигде и не была.

– Можно подумать, ты был, – огрызнулась Соня.

– И я не был, – согласился Моня.

– То-то же, – сказала Соня и примирительно протянула брату мизинчик.

Тот зацепился за мизинец сестры своим, и дети дружно произнесли вслух свою любимую мирилку:

– Мирись, мирись, мирись – и больше не дерись. А если будешь драться, то я буду кусаться. А кусаться нам нельзя, потому что мы – друзья!

Мир был заключён, конфликт исчерпан.

Соня вновь повеселела, выпалила:

– Решено: вырасту – буду не индианкой, а путешественницей. И обязательно заберусь в какой-нибудь мало изученный уголок нашей планеты.

– И я хочу быть путешественником! – подхватил Моня. – Как Колумб! Ну, или хотя бы как Веспуччи.

– Дедушка, – спросила Соня, – а где учат на путешественников?

– На путешественников? – Бонифаций Евпатьевич задумался. – Гм, даже не знаю… Можно, конечно, как я – закончить мореходное училище, и стать моряком. Моряки много путешествуют… А можно… – В дедушкином взоре сверкнула лукавая хитринка. – А можно сделать так. Не откладывая дело в долгий ящик, мы с вами откроем свою собственную школу – школу юных любознательных путешественников. Сокращенно – «ШЛЮП».

– А при чём тут шлюп? – удивилась Соня. – Насколько я помню, шлюп – это тип парусного корабля.

– Правильно помнишь, – улыбнулся дедушка. Это он посвятил внучку в тонкости кораблестроения, и теперь Соня знала, чем шлюп отличается от фрегата и бригантины. – Кстати, именно на шлюпе под названием «Надежда» совершил первое русское кругосветное плавание Иван Фёдорович Крузенштерн – знаменитый мореплаватель, в честь которого названа наша улица… Но в нашем случае слово «ШЛЮП» – это не только тип корабля, но и аббревиатура.

– Аберевитура? – Соня так и не смогла правильно выговорить головоломное слово.

– Не аберевитура, а аббревиатура, – поправил сестрёнку Моня. Пояснил: – Это слово, образованное из начальных букв других слов.

Парамон порою любил немного поумничать, позадирать нос. Вычитает в какой-нибудь толстенной книге какое-нибудь умное словечко, и ну задаваться. Вот и теперь: распушил хвост, умничает: