Марина долго размышляла о подарке на Светину свадьбу. И решила подарить молодым деньги. Ведь иногда новоиспеченная семья бывает просто завалена многочисленными (и ненужными) чайниками и утюгами! Марина смогла выделить из своего бюджета не очень большую сумму, но зато упаковала деньги в предназначенный специально для этого японский конверт. Изысканно украшенный каллиграфией и золотыми шнурами, он казался настоящим произведением искусства.

Поздно вечером позвонила Тамара. И долго жаловалась, что ее вещи не помещаются в две большие дорожные сумки.

– А зачем тебе столько вещей?

– Ну как, зачем? – Тамара шумно вздохнула и шмыгнула носом. – Мой костюм на свадьбу, ноутбук, постельное белье, подушка…

Тамара не выносила казенное, пахнущее клеем и мохнатое от перьев белье в поездах, и всегда брала в дорогу собственное.

– … подарок, полотенца, мыло, шампунь, посуда… – продолжала Тамара. Ей обязательно нужны были в дороге любимая кружка и любимая мисочка. Не говоря уже об особенной, любимой Тамариной чайной ложке.

– А что ты решила подарить Свете?

– Ковер.

– Ковер?!

– Ну да, небольшой такой ковер. Как ты думаешь, Марина, мне хватит в дорогу восьми пар носков?

– Когда мы ехали в прошлый раз, тебе хватило и трех.

– А, точно. Но такая малость меня не спасет…

Подруги поговорили, отложили сотовые телефоны и продолжили неспешные сборы в дальний путь.

Несмотря на усталость активного вечера, ночью Марине совсем не спалось. И она, как зачастую делала, погрузилась мыслями в прошлое своего детства, в далеком Лесном.

Маринина мама, учительница русского языка и литературы, назвала дочь в честь любимой поэтессы Цветаевой. «Кто сделан из камня, кто сделан из глины…» – повторяла за мамой девочка и думала о куличиках из песка. «Мама, а из чего сделана я?» – «Из улыбки и солнышка. Ты мое маленькое счастье». Так говорила мама и нежно целовала ее, а ласковые мамины руки защищали от всего на свете.

С детства Марину окружали классика и прекрасное. Они жили в далекой, суровой глуши, но мама всегда находила возможность свозить дочь в областной центр. На концерт чудом добравшегося до заснеженных лесов струнного квартета. На передвижную выставку современных (и пока никому не известных) импрессионистов или новую экспозицию музея. В квартире Светловых висели большие, потрепанные репродукции известных картин, в стеклянной горке стояла не посуда, а коллекция изящных статуэток. Были там и маленькие японские нэцке, изображающие божков или волшебных животных. Маленькая Марина так любила брать их в руки и рассматривать! В комнате девочки нашлось место и для слегка хрипящего от старости, но еще весьма бодрого немецкого фортепиано. Гулкий старичок поблескивал гладко отполированными (и кое-где поцарапанными) темными боками, а по бокам от деревянного пюпитра были закреплены металлические подсвечники. Наверное, очень увлекательным оказался жизненный путь этого старинного инструмента. Сначала девочку обучала игре мама, потом Марина стала ходить сразу в третий класс местной музыкальной школы.

В то время, когда детям поют на ночь колыбельные, мама читала дочке стихи русских поэтов серебряного века. И к пяти годам стихотворный запас девочки был настолько внушительным, что это неизменно производило большое впечатление на родственников. Марина ненавидела вставать на табуретку и декламировать стихи подвыпившим родным, никакие конфетки не стоили этого. Но она была послушной девочкой. Очень послушной.

Мама покупала дочери пластинки с записями не только детских сказок, но и знаменитых опер. Девочка с интересом слушала всё подряд… правда, сказки ей нравились больше.