– Идемте, король, – Гвендолен нетерпеливо потянула Лабрайдана за руку, – я так устала с дороги, что земля под ногами качается до сих пор.

– Это после долгого плавания принцесса, – улыбаясь, поклонился хранитель главной печати господин Морк, – скоро все пройдет, и вы будете легки на сегодняшнем балу, как молодая лань.

Вечером Король и Гвендолен важно проследовали в тронный зал, а их свита и придворные склонились в нижайшем поклоне, приветствуя своих господ.

Восхитительный стол поражал изобилием и изысканностью. Король, устроившись поудобнее, хлопнул в ладоши, а музыканты начали играть веселую музыку. Здесь были и бароны с баронессами, и князья соседних государств, графы и графини, и, даже персидский царь со своим наложницами. Поздравляя короля и юную Гвендолен, они поднимали золотые кубки с чудесным вином, и желали всяческих благ и процветания королевству. Ардан не сводил глаз с прекрасной принцессы, и только когда она смотрела в его сторону, быстро отводил взгляд, чтобы она не подумала ничего дурного.

Когда пир закончился, и гости устали от танцев, король приказал Ардану сыграть на лютне.

– Спой песню о прекрасных девах-лебедях, которые купаются в пруду, сбросив перья! – крикнул король. Шут взял в руки лютню и начал играть. Его пальцы перебирали струны, рождая чудесные звуки, а волшебный голос заставлял замирать сердца.

Гвендолен смотрела на короля, который губами повторял слова песни, слышимой видимо не раз и снова посмотрела на шута, не похожего теперь на дурака. Их глаза встретились, и ее словно поразило стрелой в самое сердце.

Он пел для Гвендолен, только для нее, поняв это, принцесса опустила глаза, и ее щеки покрылись румянцем.

Вечером, когда гости разошлись в свои опочивальни, а молодая невеста отправилась с фрейлинами в гостевую комнату, король постучался в дверь шута.

– Не спишь, Ардан? – Он вошел, и, устало вздохнув, опустился в широкое кресло у окна.

– Доброго вечера, король, – улыбнулся шут.

– Ты сегодня великолепно играл, – начал Лабрайдан, накручивая на палец золотую цепочку, – скоро свадьба, а я даже не знаю, нужно ли мне это.

– А разве король не знает, что ему нужно? – усмехнулся шут, и в его глазах заплясали бесенята, – королю пора остепениться, и пока он молод сделать все, чтобы появилось как можно больше наследников.

– Этот брак только для того, чтобы не начинать новую битву, Ардан, ты помнишь короля Хергеста, у него на лице написана неуёмная жажда войны!

– А как же Гвендолен? Она любит вас?

– Ардан, – печально усмехнулся король, – по любви женятся только бедняки, знати очень редко доступна такая привилегия. Гвендолен хороша собой, но мое сердце принадлежит совершенно другой.

– Неужели? – улыбнулся шут, – и кто счастливица, пленившая ваше сердце?!

– Не знаю, – Лабрайдан опустил глаза, – стоит ли тебе рассказывать еще одну из моих тайн.

– Это решать вам, король, – шут уселся по-турецки на полу, – в моей голове под колпаком много тайн, поэтому одной больше, одной меньше… и, ко всему прочему, я знаю, что цена им – моя голова.

– И зазвенят бубенчики, – улыбнулся король, вспоминая стишок из далекого детства.

– На моем колпаке…

– Когда мой палач… – продолжил король.

– Отрубит голову этому болтливому шуту, – закончили они вместе и рассмеялись.

– Я слишком много выпил сегодня, – пробормотал Лабрайдан, поднимаясь с кресла, – но имени своей возлюбленной тебе не скажу.

Он повертел указательным пальцем перед носом Ардана:

– Ложись спать, шут. Завтра наступит быстро, а нам покажется, что мы только закрыли глаза. – Король улыбнулся, похлопав шута по плечу и, открыв дверь, вышел на лестницу.