– Вшестером, – поправила она себя, глянув на парня.

Тот кстати, смотрел как-то непонятно, словно сквозь нее. Будто разговаривал с кем-то невидимым. Даже губами едва шевелил. Но теперь почувствовал, наверное, ее взгляд, и поджал губы; совсем по-детски. Мира фыркнула, и крикнула – так, чтобы ее голос едва донесло до отверстия в куполе:

– Гром, слышишь меня?

– Слышу, – прошелестело в ответ чуть громче.

– Крутани-ка веревку.

Правая Рука сквайда понял; раскрутил витой канат так, что нижний конец его начал описывать окружность – все большим и большим диаметром.

– Достаточно!

Мира стояла у самого края пыльного пятна, над территорией которого она только что провела эксперимент – проткнула рукой незримую границу. И тут же отдернула ее, почувствовав, как последняя практически сразу начала неметь. Следующим движением, той же рукой, она поймала конец каната. И тотчас отбежала подальше. Хотя даже в шаге от пыльного пятна не чувствовала никакой опасности.

– Я и ту заразу не почувствовала, – укорила она себя, сделав паузу перед тем, как отдать следующую команду, – может, все таки наверх? Там не так опасно?

Впрочем, в развалинах было опасно везде. Перевесило, наверное, спокойствие незнакомца, с любопытством глазевшего на нее – так же, как совсем недавно на Артана. Всучив конец веревки в руку Артана, она кивнула в сторону очерченного черным камнем участка стены: «Натягивай!». А потом, через десяток ударов сердца, крикнула уже вслух:

– Алай, Малай – вы первые. Гром – на дыру плат набросишь, и следом за ними. Оглядись только там напоследок.

Ночью жизнь в развалинах замирала. Она и днем была не очень оживленной. Редко когда сталкивались два сквайда. Как правило, они резко расходились – каждый в правую для себя сторону. Дружба, приязнь или вражда оставались там, за пределами развалин. Хотя были случаи, когда искатели при таких вот встречах превращались в грабителей. Но такие сквайды долго не жили.

Алай, а вслед за ним и Малай скользнули вниз. Ловко и бесшумно, как всегда. И сразу разбежались к стенам, образовав треугольник, одним из углов которого был незнакомец. И стрелы, наложенные на луки, уже нацелили в него. Но без команды главы стрелять, конечно же, не станут. Правильные были парнишки. Правильно воспитанными. Вот как раз их отец и был одним из лесных разведчиков, осевших в городе. А парень сейчас вроде не испугался. Может, луки со стрелами, совсем крошечные, так подействовали? Или сами близнецы, смазливые настолько, что переодень их в платья, и от девок будет не отличить. Зря – и луки у них настоящие, боевые; и владеют они своим оружием на загляденье. Махни она рукой, и две стрелы одновременно окажутся… да хоть в глазах у парня. Но она махать не будет. Пока…

Гром опускался неторопливо, солидно. Незнакомец опять округлил глаза от изумления. И неудивительно! Крошечный, по сравнению со степняком – так называли иногда Грома – горец легко удерживал руками его массивное тело. Точнее, не тело, а канат – по-прежнему натянутый как струна. Лицо же самого Грома, наконец-то утвердившегося своими огромными сапогами на камне, было невозмутимым, как и всегда.

– Нет, не всегда, – в который раз поправила себя Мира, – когда они с Артаном распечатывают третий или четвертый кувшин вина, оно как раз заполнено эмоциями. Но это там, в городе, в трактире…

– Нашел, – констатировал Гром, – ткнув толстым пальцем в сторону контура на стене, – будем вскрывать с утра.

Это был не вопрос; просто констатация факта. Который глава могла и опровергнуть, велев приступить в работе прямо сейчас. Делать чего, конечно, не стала.