Женя пожала плечами.

– Да я вроде все сказала.

Она на всякий случай задумалась еще раз.

– Может, он как-то в разговоре случайно упомянул, или что-то специфическое сказал, что могло бы дать понять, где он был? – уточнил Бобров.

Следователь пытался выяснить, что знает Женя о десятилетнем отсутствии бывшего мужа.

– Да нет, в том-то и дело. Эта тема у него как будто под запретом. Время, говорит, не пришло.

– Не дай Бог, теперь оно пришло, – произнес Бобров мысль вслух. – Дочь точно все рассказала? А то потом окажется, что еще чему-нибудь значения не придала.

– Все, точно. Я ее раз сто переспросила.

Послышались звуки открывающейся двери, затем шаги. В комнату вошла бабушка-соседка.

– Здравствуйте! – поздоровалась она.

Следователь с Женей повернулись к ней.

– Здрасьте! – ответил следователь.

– Добрый день! – широко улыбнувшись, поздоровался Веселов.

Бабушка посмотрела на одетого в полевую форму, с автоматом наперевес, здорового милиционера, явно не раз видавшего жизнь, повернутую к нему не самой своей «рабочей» стороной. Ее охватили сразу два чувства: почтенное уважение, граничащее с подсознательным страхом, и сладкое предвкушение, что она становилась частью чего-то настолько большого, опасного и интересного, что этим летом ей, возможно, светит быть главной звездой в своем клубе «На скамейке у подъезда», а также в садовом кооперативе. На всякий случай она отшатнулась, кивая головой и улыбаясь.

– Здравствуйте, товарищ начальник.

– Вон начальник.

Веселов слегка указал стволом автомата в сторону Боброва.

– Аааа, – понимающе подтвердила бабушка.

– Здравствуйте! – поздоровалась и Женя.

За спиной соседки появился участковый.

– Здесь ничего. Сами послушайте.

– Вы видели что-нибудь подозрительное, необычное за последние сутки, не слышали никаких странных звуков? – обратился Бобров к старушке.

– Нет, ну я ж говорю: все, как обычно, – ответила бабушка. – Я, правда, днем на огороде была, с утра уехала, поэтому ничего и не видела. Сейчас редиска созрела, в этом году вот такая выросла, еще клубнику надо на днях собирать, я поэтому…

– Откуда ж вы знаете, что все, как обычно, если вас тут не было? – перебил Бобров.

– Нет, ну я не знаю. Просто я говорю, что ничего такого я не видела и не слышала. Вот утром, например, все было, как обычно.

– Во сколько вы уехали на дачу свою?

– Нет, ну я рано уезжаю, часов в семь утра. Только у меня не дача, а огород. Дача у нас в другом месте была, у Городского леса^>1. У меня как муж умер, я туда особо и не хожу. Ее продавать надо, а я не могу – я там столько…

– Я понял. Достаточно.

– Ну вот, – резюмировала старушка, ничуть не обидевшись на резкость тона.

– В семь утра он, естественно, еще дома был, – сказала Женя.

– А вы откуда знаете? – спросил Бобров.

– Как откуда? Это же мой сын.

– А, вы про сына. Ну да, это понятно.

– А что, что-то случилось, да? – спросила бабушка. – Вы мне обязательно расскажите, а то как же…

– Действительно, как же. Будем надеяться, что нет, – ответил следователь. – Когда вы видели вашего соседа в последний раз?

– Нет, ну вчера вечером…

Следователь вопросительно посмотрел на участкового. Тот отрицательно покачал головой и скорчил гримасу, которая должна была объяснить, что здесь все глухо.

– …У него внизу сначала журналисты интервью брали, потом он их прогнал, а потом домой пришел с двумя пакетами еды, наверное, что еще в нашем-то угловом покупать. А такие пакеты там дают, я знаю, я сама там беру. Я там колбасу не беру только, дорого получается, а у меня пенсия…

– Стоп! – прервал ее Бобров. – Какие еще журналисты, какая колбаса?

– Нет, ну какая колбаса. Журналисты вчера тут пришли, я ж наш телевизор смотрю, я-ведущего-то узнала. Этот паренек-то, он жил не помню уже где, в пятую школу ходил все. У меня там у сестры двоюродной зять работал одно время. Тоже, Лешка, такой мужик был, прости Господи. Пить как начал, так и все. А на него девки наглядеться не могли, толпами за ним…