Она протянула руку и сжала его ладонь. Ему следовало отдернуть руку. Ведь именно поэтому рассказал все, объяснил, почему не хочет сближаться с ней. Но он не смог. Вместо этого изо всех сил ухватился за ее руку, словно пытаясь удержаться на плаву в настоящем, не утонув при этом в воспоминаниях.

Теперь, когда она все узнала, опасность миновала. Теперь она станет вести себя так же осторожно, как и он. Ник просто хотел закончить разговор, убедиться, что она больше не думает, будто в чем-то виновата. Если бы не появилась Рози, а у него никогда не было сына… Впрочем, сейчас уже бесполезно об этом думать. Какой смысл во всех этих «если бы» и «возможно»?

– Ник, мне очень жаль. Не знаю, что сказать, но хотелось бы узнать больше о твоем сыне. Если ты, конечно, найдешь в себе силы рассказать.

Ник глубоко вздохнул и сжал лоб ладонями, затем поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. В его взгляде она увидела боль утраты, тоску и смятение.

– Это ничего не изменит.

Лили вновь коснулась его руки, пытаясь хоть как-то утешить, понимая, что это не в ее силах.

– Я знаю, но, если захочешь выговориться, я готова выслушать тебя.

Ник еще некоторое время пристально смотрел на кухонную стойку и наконец, слегка покачав головой, заговорил:

– Мы познакомились с Клэр на первом курсе на университетской вечеринке. Я был девятнадцатилетним наивным юношей. Мы сразу понравились друг другу и скоро стали неразлучны. Никто из нас не задумывался тогда о будущем. Нам было весело, и мне казалось, что я влюбился в нее.

Лили поразила собственная ревность к тому, что произошло десять лет назад, она с трудом проглотила подкативший к горлу тошнотворный ком, вызванный его признанием.

– Мы были юны, беспечны и влюблены и вели себя опрометчиво, не думая о последствиях.

Несложно догадаться, куда он клонит, но, зная, что история закончилась трагически, Лили ощутила ужас, ожидая, что Ник скажет дальше.

– Когда Клэр сообщила, что беременна, я был потрясен. Всего несколько месяцев назад мы жили со своими родителями, а теперь сами собирались стать родителями. Однако когда первое потрясение прошло, мы очень обрадовались.

Его голос сорвался, Лили сжала ему руку. В ее прикосновении не было ничего чувственного, ничего романтичного. Она всего лишь хотела утешить, подарить надежду на лучшее.

– К моменту рождения ребенка мы стали жить вместе и даже поговаривали о свадьбе. Таким я был тогда – почти помолвленный девятнадцатилетний юнец, у которого скоро родится ребенок.

Его глаза расширились, на лице отразилась усталость, словно он не понимал, как произошло, что жизнь, о которой он рассказывал, давно рассыпалась на мелкие кусочки.

– День, когда родился Макс, стал самым счастливым днем в моей жизни. Как только я взял сына на руки, сразу понял, что люблю его. Когда вам говорят об этом другие, вы не верите, пока сами не испытаете этот восторг. Этот крохотный человечек был безупречен. Целых три недели мы были идеальной маленькой семьей. Я купал его, менял подгузники, кормил и просто сидел рядом и вдыхал его запах, глядя, как он спит. Еще никогда прежде я не был столь одержим другим человеком. Никогда не держал на руках нечто более драгоценное.

Его лицо должно было светиться от воспоминаний. Он должен был источать счастье, вспоминая самые светлые мгновения своей жизни. Но он мрачнел с каждой минутой, его голос срывался, и Лили, затаив дыхание, приготовилась к самому худшему.

– Однажды, когда ему было всего три недели от роду, мы проснулись от яркого солнечного света, льющегося в окно спальни, и сразу поняли, что случилась беда. Он не проснулся, как обычно, рано, чтобы потребовать еду. А когда я подошел к его кроватке…