Он вновь взял мальчика под руку и отворил створку окна, оказавшуюся дверью на галерею с аркадой. Здесь было много пестрых цветов, целый сад, и даже на каменной балюстраде стояли корытца с кустиками миниатюрных роз. С высоты террасы открывался вид на бескрайний темный лес, луга и горную долину Боденвельта.

– Скажите, владыка, – поинтересовался Франк, – это там Кругозёр виднеется?

– Возможно, – предположил волшебник и приставил ладонь козырьком. – Зрение у меня уже не такое острое, как когда-то.

Вдруг он что-то вспомнил и умчался обратно в канцелярию. Оттуда он появился с небольшой подзорной трубой.

– Вот теперь посмотрим. – Он раздвинул трубу и нацелил ее в сторону Кругозёра.

Сергиус смотрел в нее долго, что-то бормоча себе под нос, и Франк никак не мог дождаться, когда дадут посмотреть и ему. Наконец он не выдержал.

– Хорошая у вас труба, – заметил он, косясь на волшебника.

– Это очень старинная труба, – сказал волшебник, не отрываясь от нее. – Ее подарил мне один арабский мореплаватель. Кажется, его звали Синбад.

– Синбад-мореход?! – воскликнул Франк. – Из «Тысячи и одной ночи»?

Волшебник засмеялся и опустил трубу.

– Ну конечно нет, – сказал он. – Это был какой-то другой Синбад. Мало ли на свете Синбадов? Почему обязательно Синбад-мореход? Хотя он и был мореходом.

– Я очень любил эту сказку в детстве, – объяснил Франк. – Ведь я тоже хотел стать путешественником и исследовать неведомые страны.

– Так что ж тебе мешает им стать? – улыбнулся волшебник.

Франк задумался.

– Но ведь это не… не… – начал он и запнулся.

– Что «не, не»? – любопытно переспросил волшебник.

– Иногда мне кажется, – нерешительно вымолвил Франк, – что это ненастоящий, выдуманный кем-то мир, и что все здесь временно, что рано или поздно все просто испарится так же легко, как появилось.

Волшебник усмехнулся.

– Всего лишь кажется, – сказал он, потом замолчал и посмотрел вдаль. – Выдуманный, говоришь. Конечно. Но ведь и все остальные страны кем-то выдуманы. И не только страны, но и моря, и леса, и горы, и даже солнце, и даже время и даже эта труба. Все это кем-то придумано. Разве ты не знал этого?

– Вы о Нем? – тихо спросил Франк.

– И о Нем, и о тебе, и о Вильке, – ответил волшебник. – Все это очень сложно, Франк, и, признаться, я и сам во всем этом до конца так и не разобрался. Да и вряд ли это кому-то удастся. Но если мы чего-то не можем понять, это никак не означает, что этого «чего-то» не существует. В реальности всегда остается место для тайны, для чуда и волшебства. Просто в одних сердцах этого места больше, а другие сердца им бедны.

Франк непонятливо сдвинул брови.

– Вот видишь, как все это сложно, – засмеялся волшебник.

– Но, – нерешительно продолжал расспрашивать Франк, – где мы сейчас?

– А ты действительно хочешь это знать? – почему-то переспросил волшебник и окинул мальчика сомневающимся взглядом.

– Да, хочу, – твердо ответил Франк.

– В таком случае, – ответил владыка Сергиус, – ты обязательно поймешь это сам. Те, кто ищет правду, находят ее. Как странно, что тебя это интересует. Вот твоего друга это ни капли не интересовало. Он больше настаивал, чтоб я ему что-нибудь наколдовал, показал свое волшебство – затмение устроил, вызвал грозу, превратился в улитку…

Франк не удержался от смеха.

– И вы делали все это?

– Что-то делал, а что-то и нет, – ответил волшебник. – На трюк с улиткой я, конечно, не клюнул, знаю я этого сорванца.

– Вообще-то он парень неплохой, – заступился за друга Франк.

– Ну! – согласился Сергиус. – Сюда плохие не попадают. Но он проказник и великий болтун.

– Что есть, то есть! – не смог не согласиться Франк.