Может быть, волшебным словом

Ты владеешь? Или как?

«Есть решение простое,-

Спохватился Тимофей.

– Надо в место им другое

Перебраться поскорей.

Слышал, в маленькой квартире

Их семья живет. Теперь

Будет им квартира шире.

Евроокна, евродверь…

И пойдет в другую школу

Любознательный мой друг.

И такому балаболу

Будут рады все вокруг.

Отличусь я добрым делом.

Мне зачтется как-нибудь.

Чтобы быть пушистым, белым,

Надо-то всего чуть-чуть».

И уже к концу недели

Опустел Сережкин стул.

Тимофей добился цели

И спокойно он вздохнул.

Что ему олимпиада?

Да пускай хоть круглый год!

Если надо, значит, надо.

Место первое займет.

Надо в университете

Непременно побывать.

Тут и взрослые, и дети

Начинают ощущать

По-иному вкус науки.

Это молодость! Азарт!

Здесь ни лени и ни скуки,

И любой здесь Бонапарт!

Видите, какие лица!

Как глаза у них горят!

Словно бы для них учиться,

Что искать бесценный клад.

Как ведет себя свободно

Этот праздничный народ!

Как профессор благородно

На занятия идет!

И не зря олимпиаду

Здесь решили проводить,

Будто варваров в Элладу

Из лесов переместить.

Ну, а школьникам всё чудно,

Интересно, просто страсть!

И учиться здесь нетрудно.

Главное сюда попасть.

Да, недаром храм науки

Этот университет

Где студент, не зная скуки,

Учится постольку лет.

Много здесь аудиторий,

Обходить бы все устал.

Комнаток, лабораторий

И большой просторный зал.

Вот и школьников зовут

Всех в аудиторию.

Может быть, они войдут

Когда-нибудь в историю.

Сели все в аудитории

И никто болтать не смел.

И фотограф для истории

Тот момент запечатлел.

И на этой фотографии

В фотокниге для музея

Среди прочей школьной братии

Мы увидим Тимофея.

Да! Не детские заданья!

Не решишь их с ходу, вдруг,

Если нет в тебе призванья

К ней, царице всех наук.

Чешут школьники затылки,

Проливают дети пот,

Словно в голове опилки,

Ничего не выдает.

– Не учили мы такого, -

Кто-то буркнул. И встает.

Отдает листки без слова

И отсюда прочь идет.

– Здесь же вы не на уроке.

Это же другой проект.

Всесторонний и глубокий

Покажите интеллект.

Запыхтели ребятишки.

Им бы помощь от богов.

Не бывают же излишки,

Как известно, для мозгов.

А профессор смотрит нежно,

Как на внуков смотрит он.

И в душе его надежда,

Что здесь Эйлер и Ньютон.

И сидят, пыхтят ньютоны.

В головах такой пожар.

Слышны вздохи, слышны стоны:

– Это же такой кошмар!

Тимофей всё сделал с лёту

И давай рукой махать.

– Всё! Закончил я работу.

Я могу ее сдавать?

– Молодому человек

Загорелось убежать?

Или же на дискотеку

Он боится опоздать? –

Ухмыляется профессор.

– Я, ребята, так скажу.

Не фашист я, не агрессор,

Вас насильно не держу.

Ну, дела! –

Вздохнул профессор.

– Всё же дети. Что с них взять?

Я ж ученый, не компрессор,

Чтобы здесь права качать.

И чего там, милый мальчик,

Соизволил написать?

Да за полчаса журнальчик

Лишь успеешь пролистать.

Открывает он работу,

Начинает проверять.

Ручка тянется к блокноту,

Хочет сам пересчитать.

– Это же феноменально!

Будто он бросает мяч.

И подходит небанально

Он к решению задач.

Хоть сейчас его в студенты.

Он умен не по годам.

Вот такие-то моменты

И приносят счастье нам.

Ну, и что же здесь такого,

Что тринадцатый лишь год!

Он студента же любого

Переплюнет, обойдет.

На линейке Тимофею

Сам декан вручал диплом.

Тимофей, склонивши шею,

Тяжко думает о том,

Что он зря затеял это,

Обманул всех. Каково?

Вон вечерняя газета

Написала про него.

А еще и предложили

Слушать лекции они,

Чтоб его освободили

От уроков в эти дни.

Вот и вляпался по уши,

Сам себя он наказал.

Лучше бил бы он баклуши,

Лучше б тройки получал.

«Заболею-ка ковидом!

Говорят, что по мозгам

Бьет ковид по индивидам.

Это то, что нужно нам».

К вечеру температура

У него, горит он весь,