– Но как он это сделал? – удивился Жрец.

– Я не совсем правильно выразился, точнее это сделал не он, а этот ничтожный Приол. Так вот этот автобус сейчас находится на дороге в лесу, рядом с Волокдармом. Ты должен торопиться и найти автобус до того как сядет Лунатари. Ты все понял?

– Да. Не стоит беспокоиться, все будет исполнено по высшему разряду, – отчеканил Жрец, пытаясь хоть как-то реабилитироваться в глазах Хоролла.

– Ну, вот и хорошо. Да кстати чуть не забыл, – уже стоя на пороге кабинета, развернулся к Жрецу Хоролл. – Самое главное сделай то, о чем я тебя попросил как можно тише. А теперь до свидания, Жрец, – и он вышел сквозь закрытую дверь кабинета.

Жрец остался один. И смотря на дверь, он думал о судьбе Хоролла и об истории своего народа. И если всю правду о Хоролле кроме него знали еще несколько волоков, среди которых был и Король, то правду о том, что случилось тогда, когда волоки были изгнаны, знал только он один. А правда могла бы сейчас перевернуть все с ног на голову. Она была проста и одновременно ужасна. И заключалась она в том, что когда Приол захотел создать новую жизнь, перед ним встал выбор из нескольких планет и пространств, на которых он мог это сделать. Он послал своих помощников исследовать их, но в пути, когда один из них уже возвращался с донесением о том, что на Земле живут волоки, Хоролл подменил его донесение и Приол пришел на Землю и сотворил над ней свет. И вот тогда то он и увидел, что она не пустынна. И ужаснулся, увидев, чем обернулся свет для волоков. Но было уже поздно…

Таким образом, во всех бедах волоков был виноват отнюдь не Приол, а именно Хоролл, но об этом не знал никто кроме одного предка жреца, с которым Хоролл до того как подменить сообщения встретился. Они заключили между собой договор, из-за которого Приол и пришел на Землю. И по которому его предок представил Хоролла как спасителя. Тем самым, подчинив волоков Хороллу, а он сам стал его доверенным лицом в Вечности. Звание верховного жреца и истинное знание о тех событиях передавалось по наследству, от отца к сыну. И ни один из верховных жрецов не мог поделиться своим знанием ни с кем другим, даже со своим учеником, потому что как только бы он рассказал всю правду, он потерял бы власть, но это было не самое главное. Он потерял бы свою жизнь и испортил бы хорошую память о своих предках, которая ценилась волоками превыше всего другого. А в лучшем случае его просто бы объявили бы сошедшим с ума стариком и заперли где-нибудь до конца его дней. А власть бы унаследовал его сын, который знал бы, что эта история была правдивой, но не посмел бы подтвердить ее…

– Ты тоже это слышала? – спросила Даша у мамы, желая удостовериться, что этот странный голос ей не послышался.

– Да, – ответила Таня, при этом лицо ее, еще несколько мгновений назад бывшее смертельно бледным, стало неестественно серым.

Она опустилась в стоявшее рядом с ней кресло, из которого несколько секунд назад Даша пересела на соседнее, расположенное рядом с окном, и, закрыв глаза, Таня начала лихорадочно думать, что же ей делать дальше. В первую очередь она, конечно же, боялась не за себя, а за Дашу. Не будь в этом проклятом автобусе ее дочки, ей было бы все безразлично. Она просто села бы в кресло и спокойно ждала, что же произойдет дальше. Но сейчас… сейчас она должна была хоть что-то предпринять. Но как назло в ее голове не было ни одной дельной мысли, поэтому поводу, нет, конечно же, какие-то мысли были, но они, набегая друг на друга, выпихивая друг друга, и опережая друг друга, не давали абсолютно никакой возможности в них разобраться. И при этом она не была уверена в том, что если ей даже удастся остановить хаотичный поток в голове, то это ей хоть как-нибудь поможет.