Короче, добрались они до той полянки, и чего её искать, рукой подать!

А вместо костерка, которого так и не смог разжечь его дружбан, и лежало на сырой земле его тело, безрукого и неумелого Кузьмы Григорьича с россыпью разбросанных и мокрых спичек.

Врач, осмотрев его, авторитетно просветил: – Сердце у бедолаги не выдержало, да и замёрз он…

Улыбался грустно так «супермен» наш, молча так, про себя: «Ну что за неумёха, Кузьма Григорьич, и выжить даже не смог без меня один вечер и одну ночь… Эх, неумёха нерукастая… А за грибы спасибо, вовремя ты привёл на поляночку эту, горемыка ты наш!»

Жил-был Колобок.

Хороший такой, толстый, румяный да нажористый.

От бабки и дедки он вовремя сбёг, иначе точно поели бы его пенсионеры с голодухи-то, и спасибо бы ему не сказали.

Впрочем, Колобок стариков и не винил, попробуй проживи на их пенсию, не только колобкоедом заделаешься, но и того гляди чего похуже.

О чём это мы? Ах, да! В общем, топает наш Колобок по дорожке. Ножками топ-топ, губками чмок-чмок, правда, где и с кем он там причмокивает, Колобок просил особо не распространяться, ну да и я не буду.

В общем, идёт Колобок по дорожке, а она, глянь, змеюка, по лесу идёт, а там страшно, тени всякие бегают, это в лесу, значит, если кто не понял.

Ну, идёт Колобок, никого не трогает, а ему, бах, Лиса Патрикеевна навстречу, рыжая, как Чубайс, и песенки зазывные ему поёт, прям Индия-фильм, да и только! Пойдём, мол, Колобок, ко мне, я единая со своей норой, вместе единничать будем! Что поделать, единение штука тонкая, малопонятная, а Колобок академиев не кончал, поэтому покумекал мал-помалу, по-своему, значит, по-колобкинному, нуда и пошёл с Лисой.

Идут они, идут, никого не трогают, и тут, бах, Волк навстречу. Большой такой, серый, клыкастый. Пойдем, грит, Колобок, со мной, и мы с тобой единничать будем.

Да что они таки чудные, всё о единении бают! Ну ладно, единничать, так единничать.

Идут, значитца, Колобок, Лиса и Волк по лесу, как всегда никого не трогают.

Вдруг, трах-бах, Медведь косолапый им навстречу. Увидел Колобка, слюни запускал. Догадался наш Колобок, и этого на единение потянуло.

Что ж, чем больше друзей, тем и лучше. Так ему Медведь объяснил, о сути, значитца, энтого самого единения.

Короче, дошли они в лесу до норы Лисы, деревца Волка и берлоги Медведя, что рядом друг с дружкой стояли – вот оно единение в действии!

Ох, интересно стало Колобку, как же они все сейчас и единничать-то будут!

А вот так! Взяли звери, поделили и съели Колобка за милую душу так, что от зубов отскакивало!

И понял напоследок Колобок, что плохая идея у него была единничать ему со зверями, ибо для них он просто вкусная еда.

А о вкусах, это я о зверьках, как известно, не спорят. Всё бы хорошо, правда, жаль съеденного Колобка…

Жил мужичок и звали его Петька.

Не то что умный, но и вовсе не дурак.

Жил вместе со старой матерью на её пенсию и на своё нищенское пособие по инвалидности, тоже называемое пенсией, вероятно по какому-то странному стечению обстоятельств. Жил-был, не тужил, да и бед особых не знал.

Как-то проходил спозаранку Петька по соседней улице, а там, глядь, дымище из форточки на первом этаже двухэтажной «деревяшки» столбится.

Понял мужичок, ну ведь не дурак, что беда приключилась у соседушек. Стал будить соседей, а те его матерят, не могут распознать бедушки своей, а он их ещё сильнее растормашивает, а те его ругают ещё больше. Пока не надоумил их Бог, что не зря с утрянки их местный юродивый тревогу бьёт!

Поняли сограждане, что пожар в доме у них, вынесли двери квартиры, а там четверо детишек мал мала меньше – вовремя вмешались. Спас их Петька, вместе со всем домом спас. Хоть спасибо Петьке и сказали, а денежку больному и сирому положить не догадались.