Я тоже бросила быстрый взгляд на него. Он совсем не изменился. Светло-русые короткие волосы все так же обрамляли невысокий ровный лоб. Карие с хитрецой глаза излучали радость и дружелюбие. Мне показалось: он стал ещё выше, хотя, возможно, это я могла не вырасти за прошедшее время.

– Ты подросла, – заметил парень.

– А ты стал старше и солидней, – с улыбкой произнесла я, обвив руками его шею и уткнувшись носом в плечо.

– Когда ты приехала? Почему столько времени ни слуху ни духу, а тут свалилась с неба, как снег?

Я наконец отпустила его и теперь, не торопясь, мы вместе шли по улице к моему дому. До него оставалось совсем немного, поэтому я нарочно замедлила шаг, чтобы подольше поговорить.

– Приехала сегодня днём, а родители – неделю назад.

– Это да… Твои брат с сестрой уже успели поставить полдеревни на уши…

– Что? Опять сарай подожгли?..

– Нет, но залезли в чужой огород за клубникой, как будто своей им мало, гоняли гусей палками у Нижнего пруда, пока хозяйки не пригрозили их крапивой высечь, а позавчера решили на тракторе проехаться! Завели его, но до педали газа не дотянулись… Их Егор заметил и снял обоих оттуда.

При упоминании о Егоре я помрачнела. После разговора с ребятами можно было объяснить его неприветливое и угрюмое поведение. Самой с трудом верилось во все это… Хотя Егора эта потеря изменила слишком сильно.

– Ты не виделась с ним? – спросил Костя, вырывая меня из мрачных мыслей.

– Нет, ещё не виделась, – соврала я. – Но от ребят узнала, что его отец погиб.

– Так ты знаешь уже? Я тут подумал, может, твой приезд отвлечёт его от грустных мыслей?

– Ты что хочешь сказать? – я резко остановилась, внимательно посмотрев на Костю.

– Ничего такого…

– Кость, – перебила я. – Не знаю, что ты напридумывал себе, но мы очень давно не виделись с ним. И то, что было раньше, наверное, уже осталось в прошлом.

– Извини, если обидел.

– Ничего. Пойдём, – сказала я нарочито весело, хотя на душе было по-прежнему горько.

Мы остановились у нашей калитки и с минуту неловко топтались, не зная, что ещё сказать друг другу.

– Ладно, пока? – наконец произнёс Костя.

– Пока, – проговорила я и снова крепко обняла его.

Костя стиснул меня в сильных дружеских объятьях и несколько мгновений не отпускал, а потом внезапно послышался возле уха шёпот:

– Я так рад, что ты приехала, Ань.

Мне стало внезапно душно и жарко, в груди затлело приятное чувство радости, а в животе появились мурашки. Но в следующую секунду мы отстранились друг от друга. Вместе с разорванными объятьями пропало наваждение. Я смущённо улыбнулась. Потом быстро прошла во двор, скрипнула старыми ступеньками, собираясь открыть дверь, как позади снова услышала возглас Кости:

– Анютка, ты надолго в наши края?

– До конца лета, наверное, – ответила ему и вошла в дом.

В моей голове постоянно и неотвязно роились мысли о Егоре и о смерти его отца.

Родители об этом ужасном известии узнали сразу, ещё когда приехали в Б*. Я заново заставила их переосмыслить произошедшее: мама, выслушав меня, молчала, готовя завтрак у плиты, хотя всегда болтала без умолку, а отец скупо произнёс:

– Бедный парень, тяжело ему теперь приходится.

Что-то ещё говорить не было нужды. И в этой гнетущей тишине мои мысли опять вернулись к Егору.

«Почему он сам ничего не рассказал?» – вновь и вновь проносилось в голове. – «Почему эту ужасную новость я услышала не от него?»

За завтраком я медленно размазывала кашу по тарелке, пока меня не окликнула мама:

– Аня! Ты совсем ничего не съела.

– Не хочется… – глухо отозвалась в ответ.

Родительница молча стала убирать со стола грязную посуду. Когда она ушла, я быстро встала, прихватив с собой тарелку с несъеденной кашей, и, стараясь не очень сильно скрипеть дверью, вышла во двор. Забежав за угол дома, быстро вылила всю кашу в неглубокую миску и, позвав кошку Мурку, с которой быстро явились ещё два чужих кота, с умилением смотрела, как голодная троица с завидной скоростью расправлялась с моим завтраком.