На какое-то время голос инструктора смолк, и было отчётливо слышно, как в угасающем пламени костра, сгорая, потрескивает брошенная веточка. Затянувшееся молчание первым нарушил зверобой.

– Вы тогда и отца моего хорошо должны были знать. Он ведь служил вместе с вами?

– Игорь был у меня начальником штаба. Мы с ним дружили. Он, как и я, тоже прошёл через Афган. У них с Инирой была настоящая любовь, только вот судьбе, видимо, было угодно эту пару разлучить… Когда развалился Союз, мы с Игорем уволились из вооружённых сил, разъехались в разные стороны и потерялись в «этом мире бушующем». Сейчас он где-то на Украине…

– Я его только по фотографиям знаю. Мама потом вышла замуж за алеута и уехала к нему на Аляску, а я остался с бабушкой. Она меня и воспитала. К маме я пару раз летал в гости, чаще она прилетала к нам.

– Да уж… Жизнь – штука мудрёная, – Максим по-дружески похлопал Чина по плечу и, заметив приближающуюся к ним весёлую ватагу «солдат удачи», подытожил недлинный разговор. – Ты заходи как-нибудь ко мне в палатку: поболтаем, чайку попьём! Бабка-то твоя знатной чаёвницей была…

Чингачгук, действительно, стал частым гостем в жилище инструктора. Он оказался интересным собеседником, начитанным и неплохо образованным, и между этими совершенно разными людьми каким-то загадочным образом установились тёплые и искренние отношения.

Солнечным, но не жарким днём в конце ноября две тысячи восемнадцатого года лейтенант военной полиции Ушаев со своими подчинёнными в составе воинской колонны прибыл в приморский Тартус, на территорию базы ВМФ. Время, пока машины стояли под погрузкой прибывших из России морем авиабомб, артиллерийских и танковых боеприпасов, продовольствия и вещевого имущества, правоверные полицаи использовали для благой цели, отправившись на молитву в недавно открытую в городе мечеть Девы Марии. Да и как можно было поступить иначе в светлый день Мавлида?

Народ стекался к мечети на мероприятие, проводимое в честь рождения пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует). Этот праздник, находящийся в ряду главных торжеств исламской религии, характеризуется совершением добрых поступков и оказанием помощи нуждающимся людям. Стоящий на пороге храма имам, солидный мужчина с благородной проседью в бороде, издалека заметил знакомого ему воина и, широко раскинув руки, двинулся навстречу улыбающемуся Ушаеву. Они, словно лучшие друзья, трижды обнялись, ведь объятья – это возможность без слов продемонстрировать человеку своё расположение и подарить ему душевное тепло. Облобызав друг друга, они перешли к рукопожатиям и, почтительно склонив друг перед другом головы, долго трясли сомкнутыми ладонями.

Завершив процедуру неизбежного мусульманского политеса, Ушаев облегчённо вздохнул и направился ко входу в мечеть, а имам незаметным движением руки переправил в карман зажатую в кулаке маленькую серебристую флеш-карту. Богоугодное действо свершилось, и в ближайшее время на принадлежащий чеченцу офшорный счёт будет перечислена очередная сумма, а флешка уже этим вечером пересечёт турецкую границу и ещё через сутки доберётся до конечного пункта своего назначения – до штаба командующего джихадистским фронтом Ариана аль-Кунари по кличке Рэмбо.

Послание от Синдбада (именно под этим сказочным именем Ушаев числился в списке агентуры Рэмбо), оснащённое подстрочным переводом, легло на стол полевого командира вместе с увесистой стопкой фотографий людей, прибывших в Хмеймим на прошедшей неделе. Прочитав присланные донесения, тот довольно хмыкнул: сведения о людских потерях и ущербе, нанесённом авиабазе в ходе последнего налёта, подтверждали уже имеющуюся у него информацию. Убрав распечатанные листы в специальную папку, Ариан сомкнул веки, давая глазам немного отдохнуть.