– А есть, кому пирожки печь? – спросил Красавчик.
– Если ты про бабу, то нет...
– Аналогично. На воле женщин полный вагон был, а в зону попал, так и никому не нужен вдруг стал...
– У меня их всего две было за всю жизнь. Две сестры. На старшей был женат, а потом младшая подросла. Жена загуляла, а я с ее сестрой спутался. Любовь была...
– Красивая сестренка?
– Очень.
– Любишь?
Ролан предостерегающе глянул на Красавчика. Обычно они на такие темы разговор не заводили. Другие о бабах трепались без всякого зазрения совести. Ролан слушал, но сам о своем не говорил. Да и Красавчик не очень жаловал такой треп. О многом говорили, а о женщинах нет.
– Извини...
Красавчик понял, что собеседник совсем не настроен отвечать на его вопрос. И замолчал. Но Ролана вдруг прорвало.
– Любил...
Захотелось вдруг выговориться.
– Раньше любил, спасу нет. И сейчас, наверное, люблю. Хотя и не за что ее любить...
– Если любишь по-настоящему, не ищешь, за что любить...
– Ты, братишка, как всегда прав... – кивнул Ролан. – Одна жена с бандитом закрутила, пришлось разбираться. Разобрался. И с ним, и с ней... Срок получил. И что? Ее сестра замуж за такого же бандита вышла. Ее сестра и моя Аврора...
– Аврора? Красивое имя.
– Ну да, утренняя звезда... И эта звезда другому светила...
– Почему в прошедшем времени?
– А нет больше мужа.
– Чего так?
– А пристрелили!
– На разборке?
– Какие разборки, о чем ты. Ее муж депутатом Госдумы был. Волоков Михаил Егорович, может, слышал...
– Ну да, слышал что-то, в газетах писали. Депутата убили. Точно, Волоков его фамилия. Типа бескомпромиссный борец за права человека, за то и пострадал...
– Борец, – ухмыльнулся Ролан. – Еще тот борец. За собственные права... Я его сделал. Он в меня стрелял, я в него, такая вот заваруха была... Мне ж за него и срок дали... Депутата завалил, могли бы и пожизненный дать, да, видно, он у многих на пути стоял. А может, мою подстреленную голову пожалели...
– Ничего, лет через семь-восемь выйдешь. Работаешь ты здорово, не быкуешь. Хозяин таких жалует...
– Не люблю я эту барскую волю. Ну да ладно, что есть, то есть. Будем жить, как фишка легла... Я здесь буду жить, а ты на свободе. Завидую я тебе...
– Я сам, брат, себе завидую. Эх, скорей бы... Хочешь, привет твой Авроре передам?
– Ей?! Мой привет?!
– А что здесь такого?
– Да тебя, братан, за потроха подвесят, если ты к ней от меня сунешься. Она же и отмашку даст, чтобы тебя вздернули... Не любит она меня.
– Чего так?
– История одна нехорошая была. Да и мужа ее я убил...
О нехорошей истории не хотелось и вспоминать. И дернул Ролана бес опрокинуть Аврору на живот и силой задрать ей юбку. Изнасиловал бабу. Потому она и возненавидела его. Может, правильно сделала, что спустила своих церберов с цепи...
– Но я-то здесь при чем? И что она со мной, с мужиком, может сделать? – спросил Красавчик. – Кто она такая?
– Да такая. Муж у нее крутым был. Бизнес, братва, все такое. Теперь она сама крутая. Видел бы ты ее дом – дворец. И охраны – валом... Может, сейчас охраны поменьше. Но все равно, есть кому тебя за шкирку взять. Так что не суйся... Я с ней сам разберусь. Если выйду...
– Как?
– Все-то тебе знать надо... Так и разберусь. Подойду, в глаза ей посмотрю. И скажу: «Прости, если можешь...» Неправ я был. И зла на нее не держу...
– Может, обратно примет?
– Исключено... Да и не надо это мне...
Слишком далека от него Аврора, чтобы думать о возможном счастье быть с ней. Даже когда он был рядом с ней, она и тогда была далека... А когда он выйдет на свободу, она будет во сто крат дальше. Ей уже за сорок перевалит. Новый муж, взрослые дети. И своя собственная жизнь, где для Ролана не будет места даже на коврике у дверей. И вряд ли он пойдет к ней, чтобы попросить у нее прощения. Ни к чему это. Лучше им вообще не встречаться. И ей так будет спокойней, и ему не ворошить старую рану.