Наваждение рассеялось, как не бывало, не потревожив ни единой реальной песчинки.

– Хрономираж, Флориан. Храм уже близко.

– Это же… арцедок, – догадалась я.

Вымерший вид ящеров.

– Это всего лишь мираж. Тебе повезло. Такие эффектные редко встретишь. Идем быстрее. Мы опаздываем. – Тир забросил себе за спину баул и с разбега взобрался на соседнюю дюну.

– Подожди меня!

Ага, подождал он, как же! Вон как припустил! Га-а-ад!!!

Безвкусная жижа немного добавила сил, помогла не отстать от командующего, не упасть в изнеможении. Но мышцы ныли, спина болела, с горок я теперь спускалась исключительно кубарем, а после еще ползла на четвереньках, пыталась отдышаться. Пот смыл крем с лица, ладоней, их саднило, на зубах скрипел вездесущий песок. Я плевалась, ругалась сначала страстно, потом вяло, но постепенно перестала огрызаться совсем и шла молча, стараясь не упустить из виду Бирлека, задававшего темп.

Миражи возникали еще пару раз – пальмы в мареве, несколько ползавших ящеров. После первого арцедока они не впечатлили.

Звезда начала клониться к закату, жесткий свет теплел, снежные пески превращались в золотые, небо краснело, но мне было уже все равно. Ненависть, гнев ушли, уступив место апатии. Часы Дэша показывали семь вечера.

Я не дойду.

Я уже точно знала это. Чувствовала.

И вон та иллюзия с лазоревым морем впереди, с пенистыми барашками, даже она не мотивировала.

Новая горка, новый спуск. Сколько их сегодня было? Сотни? А тут приятный тенек… Да. Все. С меня довольно. Не могу-у-у…

– Осталось немного, – сообщил генерал.

Это «немного» было еще час назад.

– Угу, – тупо кивнула я и сорвала с себя очки, платок, капюшон…

Все. Хватит. Сощурилась. Мир плыл, кренился, пульсировал в отчаянном ритме. Дышать, дышать… ловить ртом воздух. И можно даже не думать, в голове пустота, все, как ты и хотел…

– Идем.

– Нет.

– Да.

– Не-э-эт. Иди сам. А я дальше не иду.

Несмотря на вечер… душно…

Командующий наклонился надо мной, поддел пальцами подбородок, заставил посмотреть на себя. Боги, ну и взгляд. Острый как бритва, жестокий, без капли человечности.

От него леденел пот на коже.

– Сейчас ты встанешь и пойдешь, – твердо процедил он.

– Нет…

Попыталась вырваться из хватки, но Тир не позволил, слегка встряхнул.

– Смотри на меня. Слушай меня. – И снова никуда не деться от его страшных глаз. – Тебе плохо?

– Да…

– Слышишь, как стучит сердце? – Лютые интонации разбавились вкрадчивыми.

Еще бы не слышать… У меня в висках будто дятлы долбят. Тук-тук-тук…

– Да…

– Что еще слышишь?

– Ничего…

– Внимательно. Что между ударами? В паузах?

– Их нет.

– Внимательнее!

Он ведь от меня не отцепится, этот зверь…

– Гул.

– Хорошо, что еще?

– Дыхание. Свист в легких.

– Отлично. Дыши тише, глубже.

Как? Я не могу, задыхаюсь.

– Дыши.

Подчинилась, попыталась.

– Слы-ы-ышишь, как се-э-эрдце замедля-а-ается? – Голос Тира понизился до хриплого шепота. Слова лились как волшебная тягучая патока.

Да… да… Оно и правда…

А шелестящий гул уже нестерпимо давит на голову. А глаза-омуты тянут в себя, зачаровывают. Я теряюсь в них, тону вся, целиком. Вместе с болью и усталостью.

– Слу-у-ушай свой пульс. Сосредоточься на моме-э-энтах между ударами, живи-и-и в них, дыши-и-и ими…

Он осторожно потянул меня наверх. Я послушно поднялась. Как в трансе. Не в боевом. В каком-то ином. В ушах громыхало. Вдох – длиной в вечность, выдох – не короче.

– А теперь… – Генерал подался ко мне и резко рыкнул: – Пошла вперед!

И я пошла. Легко. Непринужденно. Просто вперед. По дюнам. Сквозь дребезжащее пространство. Шагала между ударами сердца…

Суровые волны разбивались о далекий риф, к берегу подкатывали уже ласковыми. Сам храм я увидала после – разглядела его начищенную кровлю как драгоценную крупинку червонного золота, сверкавшую в оранжевых песках. Рядом находился шпиль радиомачты и площадка для воздушных кораблей.