В положенные восемь утра мои игрушки стояли перед казармами. Выглядели они не лучшим образом, заспанные и унылые. Неприятное зрелище. Помимо непререкаемого послушания рабы должны обладать силой, чтобы выполнить любое задание. Зачем покупателю вещь, которая не может при необходимости даже чемоданы поднять на второй этаж? И если в эльфе, орке и еще одном мужчине я была уверена, то остальные вызывали смутные подозрения. Мда… Разленились кочевники. Раньше все ребята шли пешком, соответственно и силы им приходилось иметь, иначе бы сдыхали. Теперь повозки, клетки, все условия для вещей.

– Бегом вокруг казармы 30 кругов, кто остановится – наказание, кто отстанет – наказание, – я не кричала, просто громко говорила. Они должны привыкнуть, что мне плевать, услышат ли меня. Те, кто недостаточно внимателен, станут моим развлечением на последующее время.

Первые десять кругов игрушки бежали все вместе, на следующей дюжине некоторое уже начали отставать. Я не ошиблась, трое экземпляров бежали быстрее, хотя и ненавязчиво пытались не вырываться вперед. Жалось и сострадание – идиотские чувства, и рабы не должны испытывать их. Оставалось всего пять кругов, когда одна из экземпляров упала. К моему сожалению, остальные не остановились. Иначе бы наказала всех. В итоге у меня было четверо претендентов на приличную порку.

И вдруг я поняла, что у меня бегает девять игрушек. Вольник! Вашу ж мать! Теперь и не узнаю о его подготовке. Обидно, но что поделать.

– В кузницу их, пора поставить метки, – распорядилась я и отправилась в подвал.

Спустившись в холодную темную комнату, перегороженную решеткой, обнаружила вольника спящим в углу. Присмотрелась к спокойному и размеренному дыханию, внешность его скрывалась темнотой. Стоило мне сделать один шаг от дверей, как раб резко подскочил на ноги. Чертов звериный слух, усмехнулась про себя.

– Наотдыхался? – грубо спросила, включив освещение. В отличие от тех же игрушек во дворе, этот не выглядел сонным или утомленным. Его вид говорил о том, что он готов сражаться.

– Выметайся отсюда, – открыла решетку. – И только попробуй дернуться, убью и не пожалею денег. Ты мне обошелся в сотню золотых, такие копейки даже за собаку не дают. Так что шагом марш к казармам.

Ожидала, что он будет перечить, но нет. Спокойно вышел и пошел в указанном направление, лишь кидая на меня злобные и задумчивые взгляды, будто изучая.

– Направо, – скомандовала я, когда мы добрались до строения. На меня покосились недовольно и остановились, заставив разозлиться. – И какого хрена ты стоишь?

– А какого хера я вообще должен тебя слушать? – от его фразы у меня пропала речь. Таких наглых рабов я еще не встречала. Подошла к нему вплотную и прямо посмотрела в глаза.

– Ты, жалкий щенок, никто здесь и никогда не станешь большим, – прошипела в лицо. – Твоя жизнь и гроша не стоит. Не смей обращаться ко мне на «ты», вольник. А за этот случай получишь наказание. Теперь пошел, пока я не передумала и не оторвала твою своенравную башку.

Теперь в его глазах плескались ненависть и пренебрежение. Чувства, о существовании которых рабы даже подозревать не должны. Мне срочно требовалось поставить его на место, и в голове уже зрел план приятного времяпровождения.

В кузнице нас ждали испуганные игрушки. Конечно, они не в курсе, что все мои вещи имеют метки. Выжженный на животе символ – круг с буквой А, выполненной с множеством завитушек. Это означало, что раб принадлежит питомнику Алисии. С ним мои работы узнавали, чем я всегда гордилась.

Вольник выдержал процесс с таким надменным лицом, что я задумалась, а раскалено ли клеймо. Но выжженный на коже след и запах горелой плоти говорили о правильности процесса. Гребанный раб, почему он умудряется меня раздражать даже в таких простых вещах?