Впрочем, какая разница? Днем раньше, днем позже… Да и вряд ли Вяземский единственный, кого наш загадочный колдун успел обучить своим премудростям.

– Я могу попробовать, Петр Николаевич. – Я деликатно, но уверенно освободился от хватки, открыл дверь и чуть отступил, пропуская своих спутников вперед. – Но обещать, к сожалению…

– Просим, просим, Владимир! – Вольский радостно заулыбался и ускорил шаг, врываясь в гостиную. – Вы даже представить себе не можете, как мне не терпится увидеть ваши фокусы!

Дельвиг поморщился – похоже, его тоже зацепило последнее слово. Вряд ли он успел в полной мере научиться уважению, которого требует магия, зато уже не раз наблюдал и даже становился участником неприятных событий, с нею связанных.

– Мне понадобится карта Петербурга, мел или карандаш, шнурок и кристалл… что-то вроде куска стекла. – Я на мгновение задумался. – Впрочем, металл тоже подойдет.

– И все?

В голосе Вольского прорезались нотки разочарования. Он явно ожидал чего-то… этакого. Если не жертвоприношений и распевов на полтора часа, то хотя бы птичьей крови или золы с пепелища дома должника. Или цветка папоротника, который, как известно, распускается только в ночь на Ивана Купалу.

Ох уж эти легенды…

– Как говорили древние философы – sapienti sat, Петр Николаевич. – Я пожал плечами. – Мудрому достаточно. Или вам непременно хочется увидеть балаган с гулянием посолонь вокруг всей Парголовской мызы?

– Нет, конечно же нет! У меня и в мыслях не было требовать от вас каких-то там… представлений, – обиженно отозвался Вольский. – Мы же все здесь разумные люди.

– В таком случае, я бы попросил разумных людей помочь мне отыскать карту. – Дельвиг улыбнулся и шагнул к лестнице, ведущей на второй этаж. – Уверен, в кабинете у Георга Егоровича должна быть… Что нам еще нужно? Карандаш?

– Шнурок, стекло или металл, – напомнил я. – Что-нибудь мелкое из серебра, золота или латуни. Только не железо.

– Металл… Бронза! – Вольский схватил себя за лацканы пиджака. – Мои пуговицы сделаны из бронзы. Если вам будет угодно…

– Не стоит портить одежду, Петр Николаевич. – Я нащупал в кармане и достал патрон от браунинга. – Вот – латунь и свинец. А немного пороха ничуть не помешает.

Абсолютно ничего сложного. Знакомая структура, знакомый инструментарий, простенький алгоритм. Действия, отточенные тысячами повторений и сотнями лет практики. Примитивнейший сам по себе ритуал поиска, с которым справился бы любой ученик волхва или начинающая ведьмочка – конечно, если ее взяли в профессию не только за смазливую мордашку и длинные ноги. А уж для колдуна моего класса и опыта, даже запертого в теле местного гимна… то есть уже его благородия поручика Георгиевского полка – и вовсе ерунда. Разминочное упражнение. При желании я смог бы проделать все это с закрытыми глазами и одной рукой. А уж имея сразу двух каких-никаких помощников – пожалуй, и вовсе без рук.

Абсолютно ничего сложного. Но я почему-то все равно нервничал, как абитуриент на первом вступительном экзамене. То есть – даже больше, чем когда прописывал в бытие алгоритм, способный при малейшей ошибке размазать меня по эфиру. Силы возвращались куда быстрее, чем я рассчитывал, и в них я почти не сомневался, но юное тело Володи Волкова все равно слегка потряхивало. То ли от нетерпения, то ли от самого обычного мандража, будто парню почему-то было очень важно произвести впечатление на товарищей.

И когда я успел стать таким тщеславным?

– Удивительно… Правда, Антон Сергеевич? – шепнул Вольский, повернувшись к Дельвигу. – Конечно, мне приходилось читать о подобном, но даже подумать не мог, что когда-нибудь увижу собственными глазами!